Утром 23 декабря неполадки с животом и головная боль разыгрались с такой силой, что пришлось вызвать доктора и устроить мне обследование прямо в пути. Он немедленно отправил меня в госпиталь в Уа-Уа. Все прежние страхи и опасения относительно моих травм и того, чем все они могут обернуться для нашего турне, тут же ожили в подсознании и завертелись у меня в голове. И я все чаще задумывался о судьбе Терри Фокса, по мере того как мы приближались к месту, где ему пришлось прервать свой Марафон Надежды. И конечно же, от подобных ассоциаций мне стало как-то не по себе. Может быть, я слишком переусердствовал? Может быть, стоило сделать остановку на девять дней и хорошенько отдохнуть в Торонто? Что со мной, в самом деле, происходит и не может ли это повториться еще раз? Неужели мне придется прервать из-за этого турне?
Журналисты кружили вокруг меня, словно акулы, и мы предприняли дополнительные меры предосторожности, чтобы не допустить никаких неосмотрительных высказываний, а также фотографий или интервью, до тех пор пока не выяснится, что же в самом деле со мной происходит.
Воспаление мочевого пузыря — такой диагноз вынесли врачи больницы. Лечение: антибиотики и покой. Вот вам и счастливое рождество!
У нас была настоящая рождественская елка, мы получили множество разнообразных подарков от знакомых и незнакомых людей, тонны писем, а еще нас ждал сказочный обед, приготовленный Нэнси и Амандой, который был устроен в самой большой хижине мотеля, — дополнительные стулья пришлось принести из других хижин. Потом все схватились за телефоны и начали звонить домой. Все было устроено просто великолепно, но я не мог наслаждаться праздником из-за этого проклятого воспаления. Новый год у нас прошел тоже спокойно — ребята из моей команды отправились на танцы в ближайший кэрлинг-клуб в Тэррас-Бей, а мы с Амандой остались в отеле — решили посмотреть новогоднюю программу по телевизору, наедине предаться воспоминаниям обо всем, что уготовила нам судьба.
О да, чего-чего, а бед на нашу долю выпало немало. Временами мы просто не знали, как долго все это может продолжаться — и вообще, сможем ли мы одолеть этот этап. Местность здесь была холмистая, и мне приходилось крутить колеса при двадцатиградусном морозе. Но теперь, сидя здесь, мы знали, что Фонд Наследия достиг уровня в 5 миллионов долларов, что наш призыв к людям начинал пробиваться к их сердцам, — и еще мы знали, что следующее рождество и Новый год мы будем встречать в собственном доме, в привычной обстановке, где у нас начнется новая, совместная жизнь.
Попробуйте-ка после всего этого представить себе лучшую новогоднюю ночь.
В Онтарио нас ждало еще одно важное событие — для меня оно имело особый смысл, и я надеялся обойтись без лишней шумихи, чтобы вокруг не было журналистов: нам предстояло сделать остановку у памятника неподалеку от Тандер-Бея, в том самом месте, где Терри был вынужден прервать свой Марафон Надежды.
И я в очередной раз с присущей мне наивностью попросил, чтобы эта остановка оставалась в тайне, что я просто хочу провести несколько минут наедине со своим другом. И что же из этого вышло? Кто-то из моих сотрудников обмолвился представителям прессы о моем намерении, причем добавил, что я хочу там побыть один. Они раструбили об этом на весь свет, и в итоге там собрались сотни людей — они напирали на веревочные ограждения, а кругом стрекотали кинокамеры.
Мне с трудом удалось сохранить самообладание. Я хотел полностью проникнуться ощущением присутствия в этом месте. А вместо этого мне пришлось, помимо всего прочего, думать о том, как не потерять контроль над охватившими меня чувствами на виду у всей этой толпы и телевизионных камер. Я задержался там лишь настолько, чтобы успеть взглянуть на статую, прочитать надпись и мысленно обратиться к своему другу. И где бы он ни был в это время на небесах, он меня услышит.
«…ПАРА КОЛЕС — ВОТ И ВСЕ, ЧТО МНЕ НУЖНО»