Человек в искусстве экспрессионизма

Петр Петрович Фатеев (1892–1971) родился в Москве и прожил в ней всю жизнь, почти никуда не выезжая; в этом отношении он является полной противоположностью Виткацию. Он начинал свой творческий путь в Высшем техническом училище, затем в 1915–1918 годах учился у Ф. Рерберга. Академического образования у Петра Петровича не было, и он настороженно относился к нему. В «Манифесте» 1914 года, формулируя основные положения, которым он собирался следовать в своем творчестве, молодой художник постулирует: «Школа та или иная нужна, но не необходима. Пройдя школу, нужно отбросить как хлам, все познания, там полученные, и только отбросивши, выбирать из них то, что нужно в данный момент <…> Все можно, все дозволено в искусстве. Все, что в данный момент нужно!» (Нужно – самому мастеру. – Л. Т.) «Можно и должно употреблять все краски, все материалы, не исключая даже сапожной ваксы, горчицы и человеческой физиономии»³⁷. Там же Фатеев высоко оценивает кубистов «за их мистическую основу» и отрицает деятельность футуристов и импрессионистов. А в дополнение к этой декларации («Мой Манифест второй», 1914) провозглашает как окончательный вывод: «Интуиция – все. Властное утверждение своего Я. Бесконечное совершенствование своего Я»³⁸.

В эти годы появились первые работы Фатеева: визионерские пейзажи ночного города – «Мрак», «Ночью» (1915), фантастические композиции «Так говорил Заратустра», «Простирающий руки» (1915), «Водокачка» (1916), выполненные, как правило, гуашью и наделенные мрачноватой выразительностью. Они были воспроизведены тогда же с цинковых клише в качестве серии скромных одноцветных открыток, точных сведений о тираже и количестве которых не сохранилось и которые не могут дать сколько-нибудь верного представления о самих картинах. В своих мемуарах Б. А. Смирнов-Русецкий вспоминает о впечатлении, которое последние производили: «Веяло от них ощущением потусторонности, тонкого мира, пульсации его. Это воздействие было очень значительно. И сама личность Фатеева действовала на окружающих, его воля могла подчинять себе»³⁹. Действительно, и личность художника, даже в старости, и его работы обладали сильной энергетикой, порой почти гипнотического свойства.

«Острый, невысокий, с волевым взглядом», как вспоминает Смирнов-Русецкий, Фатеев активно участвовал в художественной жизни, часто выставлялся («Фантасты-неореалисты» (1916), «Жемчужное солнце» (1917)5 последняя выставка «Бубнового валета» и др). Во вступительной статье к каталогу 2000 года, посвященному выставке группы «Амаравелла» в Международном центре Рерихов, ее авторы С. Зорин и Т. Книжник пишут: «Уже в 1910-е годы о работах Фатеева высоко отзывались В. Кандинский, М. Ларионов, В. Маяковский, Д. Бурлюк»⁴⁰. В 1922 году прошла персональная выставка Фатеева на Кузнецком мосту, в которую входило ио работ. Именно его произведения, особенно масштабные панно из серии «Заратустра» производили наибольшее впечатление на зрителей на первой групповой выставке будущей «Амаравеллы» в Музее изящных искусств на Волхонке в 1923 году⁴¹. Здесь нам придется сделать краткое отступление, касающееся этой группы, без чего нельзя представить себе личность и творчество Фатеева, так как он был ее идеологом и фактическим создателем.