Человек в искусстве экспрессионизма

35 Базилевский А. Виткевич: Будущее как наркотик // Станислав Игнаций Виткевич. Наркотики. Единственный выход. Введение. С. 31; Хореев В. Польская литература XX века глазами русского полониста // Москва – Варшава/Warszawa – Moskwa: Каталог выставки. М., 2005. С. 120–121.

36 Станислав Игнаций Виткевич. Наркотики. Пейотль // Виткевич С. И. Наркотики. Единственный выход. С. 138–139.

37 Цит. по: Поспелов Д. А. Амаравелла. Мистическая живопись Петра Фатеева. М., 2007. С. 24.

38 Там же. С. 25.

39 Смирнов-Русецкий Б. А. «Идущий». С. 14.

40 Зорин С., Книжник Т. Вестники далеких миров // Выставка произведений художников группы «Амаравелла». М., 2000. С. 5–23.

41 Смирнов-Русецкий Б. А. «Идущий». С. 18.

42 Линник Ю. Хрусталь Водолея. Книга о художнике Б. А. Смирнове-Русецком. Петрозаводск, 1994. С. 7–23; Байдин (Кленов) В. «Амаравелла». У истоков космической темы советского искусства. Декоративное искусство. 1981. № 11. С. 16–19; Смирнов-Русецкий Б. А. «Идущий»; Грибова 3. П., Галуева Г. В. Художники «Амаравеллы». Судьбы и творчество. М., 2005; Семенова С. Созидатели будущего; ГройсБ. Русский космизм. Антология; Куракина О.Д. Русский космизм как социокультурный феномен.

43 Ди Руокко А. Указ. соч. С. 14; Она же. Allas coperta di Amaravella (1923–1930), In Confronto. Studi e ricerche di storia dell’ arte europea. Numero 8. 2006. S. 108–123.

44 Зорин С., Книжник T. Указ. соч. С. 53.

45 E. И. Хроники изгнания. Эзотерические движения в первые десятилетия советской власти // «Мы храним наши белые сны». С. 29–30; Удовенко И. О репрессиях над старой духовностью. Там же. С. 30–32; Бобренко Д. Римма Николаева. Там же. С. 34–35; Арендт М. «Амаравелла». Там же. С. 46–48.

46 Байдин В. Глава «Планетарное сознание». С. 269–278.

47 Jakimowicz I. Witkacy w Rosji. S. 15–38.

48 Поспелов Д. А. Цит. по: Амаравелла. С. 83.

49 Поспелов Д. А. Там же. С. 65.

50 Поспелов Д. А. Там же. С. 60.

51 Цит. по: Поспелов Д. А. Указ. соч. С. 107.

52 Базилевский А. Б. Будущее как наркотик // Станислав Игнаций Виткевич. Наркотики. Единственный выход. Введение. М., 2003. С. 17.

53 Базилевский А. Б. Отповедь невразумятице // Станислав Игнаций Виткевич. Странности бытия. С. 704.

Homo ridens и его судьба в экспрессионизме НАТАЛИЯ ЗЛЫДНЕВА

Одно из поздних стихотворений Велимира Хлебникова начинается словами: «Я умер и засмеялся». Понятие смеха в этих строках поэта, выразившего предчувствие своей скорой кончины, многозначно. Сдвоенность смеха и горя, приятия и отрицания имеет глубокие корни в истории культуры. Смех как знак неизреченного, как риторическая фигура и ритуальная формула имеет место в гностических текстах IV века¹. Человек, смеющийся на дереве, – одно из древнейших апокрифических описаний распятого Иисуса Христа². Можно сказать, что антиномия эмоциональных состояний определила всю линию развития европейской культуры, соединившей Афины и Иерусалим³. Между тем именно парадокс вел человечество к углублению понимания вещей, открытию новых миров, и смеху принадлежит здесь особо важная роль. Еще Ницше утверждал: «Кто поднимается на высочайшие горы, тот смеется над всякой трагедией сцены и жизни»⁴. Народно-смеховая стихия культуры стала предметом осмысления М. М. Бахтиным: в карнавальном переворачивании иерархий, взаимных перетасовках высокого и низкого, внутреннего и внешнего, природы и культуры ученый усматривал универсальный принцип дополнительности в строении вещей и мира, который составляет основу человеческого общества и языка как «выразительного и говорящего бытия», а смех трактовал как особый способ бытия и победу над смертью⁵.