Человек в коричневом костюме

— «Человек в коричневом костюме», — вслух размышляла она. — Интересно, кто это был? В любом случае он и «доктор» в подземке — одно и то же лицо. У него было достаточно времени, чтобы снять грим, переодеться и проследить женщину до Марлоу. Она и Картон должны были там встретиться, у них у обоих имелся ордер на осмотр одного дома. И, если они приняли столь тщательные предосторожности, чтобы их встреча выглядела случайной, они должны были подозревать, что за ними следят. Тем не менее Картон не знал, что его преследователь — «человек в коричневом костюме». Когда он узнал его, потрясение было столь сильным, что он совсем потерял голову и, отступив, упал на рельсы. Все это кажется достаточно ясным, не так ли? Энн!

Я не ответила.

— Да, вот как это было. Он вынул бумажку из кармана погибшего, и, торопясь уйти, уронил ее. Затем он проследил женщину до Марлоу. Что он делал после того, как покинул дом, убив ее или, по вашей версии, найдя ее мертвой? Куда он пошел?

Я снова промолчала.

— Теперь я хотела бы знать, — задумчиво произнесла Сьюзен, — возможно ли, что он уговорил сэра Юстаса Педлера взять его с собой в качестве секретаря? Это было бы несравненным шансом безопасно выбраться из Англии, избежав погони. Но как он добился своего от сэра Юстаса? Похоже, будто он имеет над ним власть.

— Или над Пейджетом, — предположила я помимо воли.

— Кажется, вам не нравится Пейджет, Энн. Сэр Юстас утверждает, что он самый способный и трудолюбивый молодой человек. И очевидно, такое представление о нем соответствует действительности. Итак, вернемся к моим догадкам. Рейберн — «человек в коричневом костюме». Он прочел бумажку, которую уронил. Поэтому, введенный, как и вы, в заблуждение пятнышком, он пытается проникнуть в каюту номер 17 в один час 22-го, предварительно постаравшись заполучить эту каюту с помощью Пейджета. По пути туда кто-то ударил его ножом…

— Кто? — вставила я.

— Чичестер. Да, все сходится. Телеграфируйте лорду Нэсби, что вы нашли «человека в коричневом костюме», и вы разбогатели, Энн!

— Вы не учли несколько моментов.

— Каких? У Рейберна есть шрам, я знаю, но он вполне может быть фальшивым. Рост и телосложение подходят. Как вы назвали форму его головы, повергнув во прах людей из Скотленд-Ярда?

Я задрожала. Сьюзен — женщина образованная и начитанная, и я молилась, чтобы она не оказалась знакома со специальными антропологическими терминами.

— Долихоцефальная, — беспечно сказала я. Сьюзен засомневалась.

— Это точно?

— Конечно. Длинноголовый. Голова, ширина которой составляет менее 75% ее длины, — без запинки объяснила я.

Наступило молчание. Я как раз собиралась перевести дух, когда Сьюзен вдруг спросила:

— А как называется противоположность?

— Что вы имеете в виду?

— Должна же быть противоположность. Как вы называете головы, ширина которых более 75% их длины?

— Брахицефальные, — нехотя прошептала я.

— Вот. Мне кажется, что вы тогда сказали именно так.

— Разве? Я оговорилась. Я хотела сказать «долихоцефальная», — произнесла я со всей убедительностью, на какую только была способна.

Сьюзен испытующе посмотрела на меня. Затем она рассмеялась.

— Вы лжете очень искусно, цыганка. Однако мы сэкономим время и силы, если вы сейчас расскажете мне все.

— Мне нечего рассказывать, — нехотя промолвила я.

— Будто бы? — мягко заметила Сьюзен.

— Наверное, придется рассказать вам, — проговорила я медленно. — Я ничего не стыжусь. Нельзя стыдиться чего-то, что просто.., случается с вами. Вот как все было. Он вел себя отвратительно — грубо и неблагодарно, но мне кажется, я понимаю почему. Это как собака, которую посадили на цепь или с которой плохо обращались, — она укусит любого. Вот такой он был — ожесточенный и огрызающийся. Не знаю почему, но я полюбила его. Страшно полюбила. Я только увидела его — и вся моя жизнь совершенно перевернулась. Я люблю его. Мне его недостает. Я пройду босая через всю Африку, пока не найду его, и я заставлю его полюбить меня. Ради него я бы умерла. Ради него я готова работать, быть рабой, красть, даже просить подаяния! Ну вот, теперь вы знаете!

Сьюзен посмотрела на меня долгим взглядом.

— Вы совсем не похожи на англичанку, — сказала она наконец. — В вас нет ни капли сентиментальности Я никогда не встречала никого, кто был бы одновременно столь практичным и столь страстным. Я никогда никого так не полюблю, и слава Богу, и все же.., и все же я завидую вам, цыганка. Это великолепно — быть способной любить. Большинство людей не способны на любовь. Однако какое счастье для вашего маленького доктора, что вы не вышли за него. По вашим словам, он совсем не походит на человека, который бы с удовольствием держал у себя дома взрывчатку! Итак, телеграммы лорду Нэсби не будет?

Я покачала головой.

— И вы все же верите, что он невиновен?

— Я также думаю, что невиновного могут повесить.

— Гм, пожалуй. Но, Энн, дорогая, вы умеете смотреть фактам в лицо, сделайте это сейчас. Несмотря на все, что вы говорите, он, вероятно, убил ту женщину.

— Нет, — сказала я. — Он не убивал.

— Это эмоции.