Человек в коричневом костюме. Тайна замка Чимниз. Убийство Роджера Экройда

— Вы думаете, я не вспоминала это десятки раз? Я пошла в беседку ровно в половине десятого. По террасе прохаживался майор Блент, и я пошла в обход через кусты. Было примерно тридцать три минуты десятого, когда я пришла в беседку. Ральф уже ждал меня. Я пробыла с ним не больше десяти минут; когда я вернулась в дом, было без четверти десять.

Я понял, почему она так настойчиво расспрашивала меня в тот день. Если бы оказалось, что Экройд был убит раньше, до без четверти десять! Очевидно, та же мысль заставила Пуаро задать следующий вопрос:

— Кто первым ушел из беседки?

— Я.

— А Ральф оставался там?

— Да, но не думаете же вы?..

— Мадемуазель, что я думаю, не имеет значения. Что вы сделали, вернувшись в дом?

— Прошла в свою комнату.

— И долго там оставались?

— До десяти часов.

— Кто-нибудь может это подтвердить?

— Подтвердить? Что я была у себя? Нет… А… понимаю, могут подумать… могут подумать…

В ее глазах мелькнул ужас. Пуаро закончил за нее:

— Что это вы проникли в кабинет через окно и убили мистера Экройда? Да, это могут подумать.

— Разве только идиоты! — негодующе воскликнула Каролина и погладила девушку по плечу.

— Ужасно! — Урсула закрыла лицо руками. — Ужасно!..

— Успокойтесь, дорогая! — воскликнула Каролина. — Мосье Пуаро так не думает. А ваш муж, откровенно говоря, упал в моем мнении. Бежать так трусливо, бросив вас на произвол судьбы!

— Нет! — энергично запротестовала Урсула. — Ральф не бежал бы, чтобы спасти себя. Я теперь все понимаю. Он тоже мог подумать, что я убила его отчима.

— Ну нет, — возразила Каролина. — Он не мог подумать такое.

— Я была с ним так жестока и холодна в тот вечер. Не хотела его слушать, не хотела верить, что он меня любит. Говорила ему злые, жестокие слова — первое, что приходило в голову. Я так старалась ударить его побольнее!

— Это было для него только полезно, — заявила Каролина. — Если вы сказали что-то обидное мужчине, пусть это вас не тревожит. Мужчины слишком самодовольны, они просто не верят, что вы говорите серьезно, если это что-то нелестное для них.

— Когда убийство было открыто, — взволнованно продолжала Урсула, — и он не появился, я была вне себя. У меня на миг закралось даже сомнение… Но я знала, что он не мог… Только я хотела, чтобы он сам заявил о своей невиновности. Я знала, что он очень привязан к доктору Шеппарду, и подумала: может, доктору известно, где он. — Она повернулась ко мне: — Вот почему я заговорила с вами тогда. Я думала, вдруг вы сможете передать ему…

— Я? — воскликнул я.

— Откуда Джеймс мог знать, где он? — резко спросила Каролина.

— Конечно, это было маловероятно, — согласилась Урсула, — но Ральф много говорил о вас как о своем лучшем друге.

— Моя дорогая, — сказал я, — я не имею ни малейшего представления о том, где находится сейчас Ральф Пейтен.

— Это правда, — сказал Пуаро.

— Но… — Урсула удивленно указала на газетную вырезку.

— Ах, это! — сказал, слегка смутившись, Пуаро. — A bagatelle[205], мадемуазель! Я уверен, что Ральф Пейтен не арестован.

— Так, значит… — медленно начала девушка.

— Мне хотелось бы выяснить одно обстоятельство, — быстро перебил ее Пуаро. — В тот вечер на капитане Пейтене были ботинки или сапоги?

— Не помню, — покачала головой Урсула.

— Жаль. А впрочем, вы могли и не заметить. Ну, хорошо, мадам, никаких больше вопросов. — Он шутливо погрозил ей пальцем. — И не надо мучиться. Ободритесь и доверьтесь Эркюлю Пуаро.

Глава 23 Небольшое совещание у Пуаро

— А теперь, — сказала Каролина, — девочка отправится наверх и приляжет. Не беспокойтесь, милочка, мосье Пуаро сделает для вас все, что можно.

— Мне бы нужно вернуться в «Папоротники», — неуверенно сказала Урсула, но Каролина решительно пресекла ее возражения:

— Чепуха! Сейчас вы на моем попечении и пока останетесь здесь. Верно, мосье Пуаро?

— Так будет лучше всего, — согласился тот. — А вечером я попрошу мадемуазель… прошу прощения — мадам присутствовать на моем маленьком совещании. Ее присутствие крайне необходимо.

Каролина кивнула и вышла вместе с Урсулой. Когда дверь за ними закрылась, Пуаро сказал, усаживаясь в кресло:

— Все идет прекрасно, обстановка проясняется.

— Но становится все более и более тяжелой для Ральфа Пейтена, — заметил я угрюмо.

Пуаро кивнул.

— Да, но этого и следовало ожидать, не так ли?

Я поглядел на него, несколько сбитый с толку этим замечанием.

Он сидел, откинувшись на спинку кресла, закрыв глаза. Внезапно он тяжело вздохнул и покачал головой.

— Что такое? — спросил я.

— Бывают минуты, когда я тоскую по моему другу, живущему теперь в Аргентине, — сказал он. — Всегда, когда я работал, он был рядом и часто помогал мне. У него был дар натыкаться на истину, не замечая ее, и часто его глупые выводы открывали мне эту истину. Кроме того, у него была полезная привычка вести записки, и это было интересно.

— Если в этом дело… — Я смущенно кашлянул.

— Да, так что? Что вы хотели сказать? — У Пуаро заблестели глаза.