Человек в лабиринте

— Подождите, — донесся зов из вещи, пляшущей по серым волнам и белой пене. — Подождите! — Голоса мелодично звенели и, когда белый парус заполнил небо над ними, он увидел лица и тянущиеся к ним руки и услышал, как они говорят ему:

— Идите, идите на корабль, пойдем с нами на Острова.

— Держись, — мягко сказал он женщине, — и они сделали последний шаг.

Перевод с английского Евгения Дрозда

Яцек ПЕКАРА БАЛЛАДА О ТРЕХ СЛОВАХ

От кого я впервые услышал про пещеру? Может быть, от какого-нибудь бродячего торговца или наемника-варвара, а может, от нищего босоногого монаха? Кто теперь знает, чей рассказ заставил меня пуститься в это далекое странствие? Я ничего и никого за собой не оставил, ибо во всем огромном мире никого и ничего у меня не было, кроме коня, котомки с кое-какими пожитками, да тощего пояса с несколькими серебряными монетами, зашитыми в нем.

Время с поздней осени до ранней весны я проводил в гостеприимных домах обедневших рыцарей, семьи которых с радостью встречали пришельца из дальних краев. Долгими вечерами я вел рассказы о далеких странах, а они за это кормили меня и моего коня. Остальную часть года я проводил в пути, двигаясь в одиночку или нанимаясь охранять купеческий караван. Так прошли три года. Три долгих года прошли вот так, прежде чем я достиг предгорий Ширу. И чем дальше продвигался я на запад, тем чаще слышал о тайне Трех Слов.

С течением времени я все чаще встречал таких же, как я, бродячих рыцарей, и чем выше вздымался могучий горный кряж, тем страшнее становились рассказы о Трех Словах.

У подножия гор Ширу нас оказалось трое. Одним из моих спутников был монах Гердвиг из рыцарского Ордена Побирающихся. Другим — юноша, а верней, почти совсем еще мальчик по имени Афнель, он, нам представился как третий сын барона из Эрдангира, но, по-моему, он более походил на сына богатого горожанина, чем на дворянина.

Но раздоров между нами не было. Не знаю, возможно ли было в других обстоятельствах такое единение гордого рыцаря Ордена, бедного бродячего дворянина и подростка, возомнившего себя мужчиной. Нас влекла тайна Трех Слов, нас объединяло чувство опасности и всепоглощающее любопытство. Никто из нас не поверял другим своих планов, никто и намеком не выдавал — хочет ли он потягаться с Предназначением, либо довольствоваться ролью зрителя. Таким образом, о будущем мы не говорили, ограничиваясь лишь рассказами о странах, в которых побывал, монах-рыцарь красочно описывал жизнь Побирающегося, хвастался подвигами, совершенными в битвах с язычниками или рассказывал о муках, им испытанных, когда он был в плену у варваров. Афнель разговаривал мало, зато с жадностью поглощал наши истории (хотя, Бог свидетель, часто нам случалось расходиться с правдой).

Так вот мы и шли к цели. Дорогу не приходилось отыскивать. Сотни ног и сотни конских копыт оставили отчетливые следы на горных пастбищах. И выше, где идти уже приходилось каменистыми тропами, на каждом шагу мы встречали следы предшественников. А то и остатки бараков, а то кострища или кучки конских яблок.

И наконец, солнечным утром мы достигли вершины горы, у подножия которой скрывалась тайна. Первым на верхушку забрался Гердвиг. Он ожидал нас там и на его тонких губах была улыбка. Когда мы, тяжело дыша, добрались до него, он широко повел рукой.

— Глядите, — сказал он.

Мы посмотрели и поразились. Под нами толпились сотни людей, десятки шатров сверкали красками на солнце, множество лошадей паслось на берегу озера, до нас доносился приглушенный шум множества голосов.

— Так много! — прошептал я.

— Так много! — как эхо повторил за мной Афнель.

— И ни один не отгадал, — сказал я обескураженно.

— Никто и не пробовал, — рассмеялся монах.

— Откуда ты знаешь? — спросил я. Он посмотрел на меня снисходительно.

— Все ожидают того, кто первым войдет в. пещеру. Ждут и не могут дождаться.

Я с минуту молчал.

— А ты? — спросил я так тихо, что почти не расслышал собственного вопроса.

— Я, дружище? Я в нее войду.

Я понурил голову. Только сейчас, в этот миг, я осознал, что и прибыл с той же целью, что и все остальные. Не для того, чтобы войти самому, а для того, чтобы увидеть, как входит кто-то другой. Я понял, что никогда не рискну жизнью и спасением души, чтобы отгадать Три Слова. На сердце мне легла тяжесть, я осознал, что три года я шел к цели, достичь которой никогда не смогу.

— Я тоже войду туда, — прервал мои размышления твердый голос Афнеля.

Гердвиг засмеялся.

— Войду, — повторил юноша решительным тоном.

Монах повернулся к нему и сказал:

— Бог с тобой, юноша, если хочешь, можешь даже войти туда передо мной. Знаешь, почему? Потому что ты никогда не отгадаешь Трех Слов.

Афнель покачал головой.

— Почему ты так думаешь, — спросил он тихо.

Гердвиг пожал плечами и вытер пот со лба.

— Я слишком хорошо знаю людей и слишком хорошо знаю жизнь. Ты же не ведаешь ни того, ни другого.

Афнель посмотрел ему прямо в глаза.

— Я должен, — сказал он с нажимом.