Относительно восприятия вибраций, то в мире существует тысячи всевозможных опытов и наблюдений. Но самое существенное открытие, которое сделал Шри Аурбиндо, состоит в том, что во всем этом присутствует очень незначительная доля «нас», а именно – лишь привычка ответной реакции (On Yoga II, Tome 2, 489). Пока мы в невежестве своем ложным образом отождествляем себя с витальными вибрациями, то мы не можем надеяться на то, чтобы что-то изменить в своей природе. Но с момента, когда мы начинаем понимать подлинный механизм этого отождествления, то все можно изменить, т.к. мы можем не отвечать на беспокоящие нас вибрации, т.е. мы можем остаться безмолвными и с помощью этого безмолвия растворить их и настроиться на другие планы – как нам будет угодно.
Именно по этому поводу Шри Аурбиндо говорит о возможности полного изменения на обратное обычного правила, которому подчиняется реагирующее сознание. (The Life Divine, 19: 989).
Понимая этот механизм, мы понимаем подлинный метод овладения витальным – успокаивающий, т.е. нейтрализовать его с помощью безмолвного покоя.
Таким образом, человеческую природу можно изменить вопреки всем иным утверждениям.
Нет ничего ни в нашей природе, ни в сознании, что было бы жестко определено раз и навсегда – все есть игра сил или вибраций, которая своей повторяемостью создает иллюзию «естественной» необходимости.
К вышесказанному уместно будет добавить еще два высказывания.
«Мы не неизменная материя, но узоры, увековечивающие себя, водовороты в вечно текущей реке».
«Прежде я делал все это во сне; теперь я делаю все сознательно, вот в чем разница. Разница во внутреннем. Деятельность одна и та же, но я больше не тот же. Мир остается прежним, но я больше не прежний. И поскольку я больше не прежний, для меня больше не прежний и мир». Трансформация должна быть внутренней. Это настоящее отречение: старого мира больше нет, потому-то больше нет старого существа.
Вот как описывает Шри Ауробиндо реализацию высших духовных достижений на собственном опыте:
«…Во мне не было стремления к духовности, я развил духовность. Я не был склонен к метафизике – я развился в философа. У меня не было способностей к рисованию – я развил их с помощью Йоги. Я преобразовал свою природу из того, чем она была, в то, чем она не была. Делал я это некоторым вполне определенным способом, а не с помощью чуда, и делал я это для того, чтобы показать, что можно сделать и как это может быть сделано».
И далее продолжает:
«Прежде всего, осознавай себя изнутри, затем думай и действуй. Всякая живая мысль – это мир в его приготовлении, любое реальное действие – это проявленная мысль. Мысль не является ни сутью существования, ни его причиной – это орудие становления; я становлюсь тем, что я прозреваю в себе. Я могу сделать все, что внушает мне мысль; могу стать всем, что мысль открывает во мне. То, что не по силам мне ныне – лишь указание на то, что станет моим делом в будущем. Сознание невозможности есть начало всякой возможности».
Трудно не согласиться с высказываниями Станиславского и Гёте:
« Это так приятно – проникать в тайны природы, и одновременно изучать себя, не учиняя насилия ни над ней ни над собственной душой, но приводя их в мягкое взаимодействие и равновесие».
«Истинная же цель жизни христьянской состоит в стяжании Духа Святого Божьего. Абсолютная необходимость для человека соединиться с Богом через Стяжание Святого Духа».
В этом же смысле утверждает и «Бхагават-Гита», что цель нашей жизни – понять свою вечную духовную природу и свои вечные духовные взаимоотношения с Богом и другими живыми существами. Автор склоняется к мнению, что человек это тайна и жизнь это тайна. И нам необходимо эту тайну разгадывать…