Человек в тумане

Живые смуглые лица южан, итальянцев или французов, с горячими глазами и несдержанной мимикой, которой помогают подвижные быстрые руки. Ни на минуту не останавливаясь, они реагировали на все, все обговаривали, одобряя или посмеиваясь. Строгие, гордо застывшие лица жителей Азии, тая неразгаданную мудрость, проплывали сквозь толпу, как по безлюдной пустыне. Черные лица ямайцев, недавно прибывших из британских колоний, готовые расплыться в улыбку и произнести вежливо-покорное: «эскюз ми, сэр».[7] Чем-то недовольные холеные лица богатых туристов, проходящих с подчеркнутой независимостью денежного превосходства.

Лица бедных людей, рабочих, мелких чиновников или кокетливых продавщиц магазинов не были ни сердиты, ни добры, ни глупы, ни умны, они обыкновенны, будто когда-то знакомые и все же другие, чем те, к которым привык дома Геннадий.

– Вы знаете, – сказал он, – живя среди своих, этого не замечаешь, но, честное слово, я не думал, что на земле так много разных людей… То есть, люди как люди, а вот лица их, выражение совсем другое… Конечно, дело привычки.

– Возможно, – ответил Сергей, – дело привычки.

И еще Геннадий подумал: «Как скучны стали улицы, словно вот-вот пойдет дождь».

Даже на площади Пикадилли, наполненной будничной суетой, не было в этот час ни празднично одетых гуляющих обывателей, ни шумных туристов, ни подвыпивших американских солдат. Тихо и на Лейстер-сквере. Два старых негра в белых халатах, с совершенно седыми курчавыми волосами, похожих на негативы фотографий, подметали щетками мостовую, лениво перебрасываясь шутками с торговцем жареными каштанами. Торговец примостил свою жаровню как раз на том месте, где Геннадий встретился с Янкой.

– А что, если спросить у полиции, – предложил Геннадий, увидев медленно проходящего полисмена, – адрес того старика с гармошкой? Наверное, он знает.

Это была счастливая мысль. Странно, как они раньше не догадались. Но Сергей возразил:

– Лучше спросим швейцаров кинотеатров или хотя бы вон того торговца каштанами.

Веселый словоохотливый продавец знал старого музыканта. Зовут его Билл, это верно. Билли Хамильтон, а живет он где-то в городке Бакинхем, что возле Лондона. Точного адреса он не знает, но если вы зайдете в бар «Робин Гуд», там должны знать, где живет Билл. Во всяком случае в прошлом году он сам видел Билла в этом баре. Скорее всего, он сидит слева, возле камина, и пьет свое пиво. А если подождать до субботы, тогда уж наверняка он будет здесь со своим молодым партнером-поляком.

– Вы слыхали, как этого поляка хотели ограбить? Целая история. На пасху я уезжал помогать брату, он держит лоторею в Ричмонде, и в праздники одному трудно управиться, так что сам я не видел, но Джим, вон тот подметальщик, рассказывает: была перестрелка, и полиция одного ранила, кажется, русского, из этих, знаете? Это счастье, что я уехал к брату, не то обязательно бы ввязался, и тогда неизвестно, кого могли ранить.

– А мой брат Кенни так и сказал: «Хорошо, – говорит он, – что у нас полиция в каждом квартале, все же, если завелись деньги, надо быть осторожным!» Ну, скажите, разве он не прав? Да, да, поезжайте прямо в «Робин Гуд», там вы найдете его адрес, только это не близко и на вашем месте, джентльмены, я взял бы по пакетику жареных каштанов на всякий случай, очень хорошие каштаны… Благодарю вас.

Минуя серое здание континентального вокзала «Виктория стейшен», такси въехало на мост «Воксхолл». Дальше, по ту сторону Темзы, теснились длинные, уныло-однообразные коробки торговых и промышленных здании. Они то отодвигались друг от друга, то беспорядочно громоздились по косогорам, заставляя автомобиль вилять по узким изломанным проездам под виадуками.

Наконец, вырвавшись на широкую и красивую улицу «Денмарк хил», дорога пролегла через холмы, украшенные новенькими коттеджами и палисадниками. Стало тише, спокойнее, чем вблизи Темзы. Редкие автомобили, обгоняя друг друга, то выскакивали по изогнутой ленте асфальта на вершину холма, то ныряли вниз, надолго пропадая. У перекрестков белели аккуратные стрелки с четкой надписью: «Ту кристалл палас» – дорога вела к «Хрустальному дворцу», теперь уже не существующему. Он сгорел много лет назад, лишь его красивое имя сохранилось за круглой, поросшей травой площадкой, с уродливо торчащими, поржавевшими железными фермами на вершине холма.

Сергей мог бы рассказать кое-что о «Кристалл паласе», но он не решился потревожить Геннадия, молча глядевшего в спину шофера.

– Мы еще не выехали из Лондона? – вдруг спросил Геннадий. – Сколько еще осталось до этого городка?

Сделав петлю, дорога падала вниз к желто-красным крышам домов, столпившимся у подножья холма. Началась полоса новых пригородов, «городов-сателлитов», каким был и Бакинхем.

– Как наш минский тракторный или автомобильный район, – подумал Геннадий, глядя на ровные порядки небольших домов и высаженные у тротуаров деревья. – Только пивных больше.