Человек в высоком замке

Бэтти… Теперь не было уже ни малейшего шанса, что она увидит эту вещь, весь его элегантный план потерпел полный крах. Да если б и увидела… ву исключает и намек на сексуальность, это — как сказал Поль — нечто высокое и святое, словно реликвия.

— Каждому из этих людей я дал вашу визитную карточку, — между тем продолжил Поль.

— Простите? — переспросил не понявший его Чилдэн.

— Сообщил им ваш адрес, чтобы они могли взглянуть и на другие образчики.

— Да, — пробормотал Чилдэн.

— И еще, — продолжил Поль. — Один из них желал бы переговорить с вами в своем офисе. Вот его имя и адрес. — Казуора протянул Чилдэну листок бумаги. — Он хочет, чтобы вас выслушали и его коллеги. Он — импортер. Импорт и экспорт, то и другое — в очень крупных партиях. В особенности — в Южную Америку. Радиоприемники, фотокамеры, бинокли, диктофоны и тому подобное.

Чилдэн уставился на листок бумаги.

— Разумеется, он имеет дело только с оптовыми партиями, — продолжал Поль. — С десятками тысяч единиц продукции. Его компания управляет множеством предприятий, производящих для него вещи по низким ценам. Все они расположены на Востоке, где труд дешевле.

— А почему же он… — начал было Чилдэн.

— Вещи вроде этой, — Поль кивнул в сторону брошки, — могут быть использованы в массовом производстве. На основе литья или штамповки. Имеется в виду — из пластика. В любом возможном количестве.

— Но ву, — удивился Чилдэн, — что же, оно сохранится в копиях?

Поль промолчал.

— Вы предлагаете мне с ним повидаться? — Чилдэн ничего не понимал.

— Да?

— Но зачем?

— Амулеты.

Чилдэн вытаращил глаза.

— Знаете, амулеты на счастье. Талисманы. Чтобы носить на себе. Для не слишком богатых людей. Такие штучки очень распространены в Южной Америке и на Востоке. Громадные массы людей до сих пор верят в магию, вам же это известно. В заклинания, в порчу, в заговоры. И это, как мне сказали, очень крупный бизнес. — Лицо Поля оставалось бесстрастным, а голос словно бы навсегда лишился интонаций.

— Похоже… — медленно произнес Чилдэн, — такое дело может оказаться очень прибыльным…

Поль кивнул.

— Это ваша идея?

— Нет, — ответил Казуора и замолчал.

«Так вот почему он хочет отдать мне эту вещь обратно, — сообразил Чилдэн. — Он показал эту штуку кому-то из своего начальства, кому-то важному, кто знает этого импортера. А тот заинтересовался, так что Казуора сейчас выполняет лишь волю своего начальника. И ему от этого паршиво. Он — пешка. Потому мне вещицу и вернул. Не хочет иметь ко всему этому ни малейшего отношения. Но он знает то, что знаю и я, — конечно, придется пойти по этому адресу. Я пойду и увижу того человека. Что мне остается? Продам чертежи, вступлю в долю. В любом случае между мною и той лавочкой возникнут какие-то отношения. При явном посредничестве Казуоры. И если отказаться либо начать крутить носом, это будет воспринято как крайняя неблагодарность».

— Так что у вас есть все возможности, — вздохнул Поль, — сделаться чрезвычайно богатым.

Он упорно глядел мимо Чилдэна, куда-то в сторону.

— Меня поразила сама идея, — признался Чилдэн, — делать амулеты из произведений искусства. Не могу себе этого представить.

— Да, потому что идея выходит за границы привычного вам бизнеса. Вы имеете пристрастие к вещам уникальным, редкостным. Так же как и я. Так же, как и те люди, которые в скором времени посетят ваш магазин.

— Как бы вы поступили на моем месте? — честно спросил Чилдэн.

— Я не стал бы недооценивать выгод, таящихся в отношениях с этим импортером. Он прозорливый человек. Нам с вами не представить гигантского числа невежественных людей, но их миллионы на свете. И они могут получать удовольствие от штамповки, от вещей, которые тиражируются в неограниченном количестве. Нам с вами такая радость чужда. Нам надо обладать чем-то единственным на свете, по крайней мере тем, что доступно немногим. — Он продолжал смотреть мимо Чилдэна. — Чем-то уникальным, подлинным. Настоящим.

«Интересно, — задумался Чилдэн, — уж не закралась ли в его ум мысль, что в магазинах, подобных моему, продают фальшивки? Или о том, что подделки могут оказаться и в его собственной коллекции? Но тут кроется какая-то отгадка, он что-то пытается мне подсказать, сообщить нечто совсем иное, чем то, что несут его слова. Не разговор, а сплошная двусмысленность… словно Оракул. Видимо, непременное качество восточного ума.

Вот о чем речь! — сообразил Чилдэн. — Он словно бы спрашивает: кто вы, Роберт? Тот, кого „Ицзин“ называет „ничтожным человеком“, или же „благородный человек“, которому Оракул и дает советы? Решай, решай немедленно. Третьего не дано. Для тебя настал момент выбора.

По какому пути пошел бы „благородный человек“? По крайней мере, с точки зрения Поля Казуора? Передо мной сейчас не пятитысячелетняя мудрость мудрецов, — усмехнулся Чилдэн, — а всего лишь один молодой японец».