Человек закона

Рубашка! Она портит картину. Слишком велика, воротник болтается на шее. Конечно, если нужна рубашка — купишь, что есть… но тут другое. На этом остальная одежда сидит, точно влитая. Черные сапоги отделаны тиснением, серебряные шпоры отполированы, черные брюки из тонкого сукна пригнаны точно по фигуре, то же самое — замшевый жакет с бахромой, прекрасно выдубленный, белый почти. Этот человек заботился о своей внешности, отличался аккуратностью, не пренебрегал деталями — откуда же на нем взялась рубашка не по размеру?

Да ну, мало ли откуда. Время добраться, наконец, до дома. Чантри начал было засовывать револьвер обратно, потом присмотрелся еще раз.

Этот револьвер много времени провел в руках человека. И кобура пообносилась. Вычищена, в хорошем состоянии — но пообносилась заметно. Револьвер и кобура принадлежат тому, кто знает, как с ними обращаться, и должен хорошо стрелять.

— Большой Индеец, ты что думаешь по этому поводу?

Индеец встал.

— Хороший боец… сильный. Долго ехал, я думаю. Не пил. Нет запаха. Нет бутылки. Лицо сильное… чистое.

Борден задумчиво потер челюсть, в очередной раз оглядывая труп. Большому Индейцу все это не нравилось, ему самому — тоже. Что-то не вяжется одно с другим.

— Преступление, — сказал Большой Индеец. — Этот человек… не знал, что будут стрелять. Исподтишка, я думаю.

Раздосадованный Борден Чантри уставился в запыленный пол. Черт возьми, неужели его поджидают хлопоты? Не мог мертвец оказаться пьяным задирой, как он, Борден, рассчитывал.

Большой Индеец верит, что его застрелили из засады. Неожиданно, во всяком случае. Кто-то, кому покойный доверял? Но почему на улице? И кто? Ведь убитый — приезжий человек. Ехали следом?

Город был «одноуличный» — деловая улица, во всяком случае, была одна. Вдоль немногих боковых проулков и задних улиц стояли жилые дома.

Маленький беленький домик Борден снимал у Хайэта Джонсона. Квадратный дом, на четыре комнаты с изгородью из белых колышков вокруг, несколько футов лужайки, цветы, тщательно ухоженные и политые вручную, небольшой красный амбар и загон позади.

Налево за проулком было довольно большое пастбище, где ходило с дюжину коров и несколько лошадей. Борден Чантри всегда держал шестерку лошадей — своих лучших верховых — в загоне при амбаре.

Он пошел проулком и свернул в задние ворота. Поднимаясь по ступеням, услышал слабое постукивание посуды из кухни.

— Борден! Вернулся! — Бесс торопливо вышла к нему. Внимательно вгляделась в его лицо. — Тяжело было? Все удалось?

— Посадил вора в тюрьму. Лошадей возвратил владельцу.

— С тобой все в порядке? — Она держала его за руки и смотрела снизу вверх.

— Ну, ясно. Всего и дела было — раз плюнуть.

— Садись, вот кофе. Сейчас поджарю яичницу.

— Кофе выпью, но я уже завтракал, с Лэнгом. Там малость постреляли. Одного нашли на улице мертвым.

— Еще одного! О, Борден! Как бы я хотела… хотела бы уехать обратно на Восток. Не нужно, чтобы Том рос среди всей этой стрельбы и убийств. Сплошное насилие.

Этот спор тянулся издавна, и Борден ограничился тем, что пожал плечами.

— Ты вышла за владельца ранчо, Бесс, и, когда я сумею встать на ноги, буду хозяйствовать опять. Это моя страна, и здесь — мое место. А должность маршала… ну что же, кто-то должен ее занимать.

— Но почему обязательно ты? — не соглашалась Бесс.

— Я умею обходиться с револьвером, и об этом все знают. Более того, я умею обходиться и без него, об этом тоже все знают.

Вкусный кофе, и на кухне уютно. Бесс ходит вокруг — готовит завтрак, как обычно. Все ещё чувствуя следы усталости после долгой езды, Борден откинулся на спинку стула.

Офицер полиции взял двух лошадей и перекладывал седла, вот что подвело Кима Баку. Лошади были хорошие, и останавливался он только для того, чтобы переменить сбрую, поэтому нагнал вора быстро, тот не сумел далеко убежать. Бака не ожидал, что погоня его настигнет. Половина дела, конечно, что он добрался быстро и напал неожиданно.

— Убийство сегодня необычное, Бесс. По крайней мере, похоже на то. Молодой человек, приятного вида, моего возраста или чуть постарше. Не ждал выстрела. Вероятно, его подстерегали в укрытии.

— До вечера не придешь?

— Почти что.

Он допил кофе и отправился в спальню сменить рубашку. Мысли то и дело возвращались к мертвецу. Разумеется, можно попросту похоронить его и точка, но это будет означать, что он не выполняет своей работы. Не выполняет ее, как надлежит. Его работа — для которой его наняли городские старшины — поддерживать в городе спокойствие и наказывать его нарушителей. Или задерживать их для суда.

Борден нахмурился. Убитый поел в «Бон тоне», заплатил за еду и ушел. Следовало спросить, завтракал он или обедал… или даже ужинал. Похоже, из этого следует, что он пробыл в городе не один час.

Ну хорошо, что мы имеем? Жертва выходит из ресторана. На следующее утро находят труп — и где она была между этими двумя событиями? Не то чтобы в городе много мест, куда можно пойти.

Чантри вышел из спальни, на ходу заправляя рубашку в брюки. Бесс обернулась к нему.

— Борден, откуда явился этот человек?