Человек, земля, хлеб

Подоспела новая уборочная. Дали мне вместо Тоси штурвальную, первую на весь наш совхоз просмешницу Глашу Травину. На работе ничего не скажешь, ловкая, только в первую же неделю она мне всю душу вымотала вот этими самыми частушками… Особенно далась ей одна. Где она такую откопала?! Никто раньше этой частушки у нас не слыхал. Как завидит меня, стрельнет своими бедовыми, с золотинкой глазами, да и пойдет откалывать.

Я милашку свою
Работать не заставлю, —
Словно куклу наряжу,
На комод поставлю!

Конечно, дураку понятно, в кого она метит, но я виду не подаю, а сам аж зубами скриплю. Тосе об этом ни слова, — зачем человека расстраивать?

Однажды вырвался вечером домой на полчасика: вижу, моя Тося сидит грустная, вроде заплаканная.

— Не заболела ли? — спрашиваю.

Она нахохлилась и молчит, на мои слова не реагирует.

Мне это обидно показалось: муж, можно сказать, на работе горит, еле полчаса выкроил, чтобы с женой словом перемолвиться, а она с фокусами.

Сказал — и не обрадовался! Как закричит моя Тося, как заплачет: и бесчувственный-то я, и эгоист, и старорежимщик, и на посмешище ее перед людьми выставил…

— Ребятишки проходу не дают. Только выйду из дому, а они с проклятой своей частушкой!

Тут я уразумел, в чем дело. Узнала Тося, что и меня тоже этой самой частушкой донимают, засмеялась так весело, словно не она только что слезы лила.

Когда просмеялась, говорит:

— Пойду я, Петя, к Ваганову штурвальной. Я, конечно, возражать не стал.

Узнала об этом Глаша и по-хорошему, без подковырки, предложила:

— Пусть Тося с тобой работает, а я вместо нее к Ваганову пойду. Он тоже комбайнер неплохой, да и холостой, поприветливее будет!

С тех пор мы снова с Тосей вместе работаем…

…Вот, видите, невелика частушка, а действует, да еще как действует.

4. Так закаляется сталь

Дальняя дорога в степи одинаково хороша и для сосредоточенного молчания, и для задушевного разговора.

Первую часть пути мы ехали молча. Пожилой шофер Иван Андреевич вел машину так легко и уверенно, словно она шла сама, а он лишь смотрел на дорогу, да время от времени для собственного удовольствия крутил баранку. Причем делал он это одной правой рукой, в то время как левая почти все время покоилась у него на коленях. Дорога была неширокая, в черных подпалинах первой оттепели и местами сильно изгорбленная.

Завидев идущего навстречу «москвича», Иван Андреевич неодобрительно покачал головой:

— Вот еще горе катится! Застрянет так, что даже на шоферской дружбе его потом не вытянешь… Молодо-зелено!

Однако, поравнявшись с «москвичом», Иван Андреевич затормозил и, открыв дверцу, дал подробные наставления водителю, как проехать лощинку, где дорога наиболее трудная.

— Веревку-то на всякий пожарный случай не забыл прихватить? Ну, тогда не страшно, в степи ночевать не придется!

Я спросила, знает ли Иван Андреевич этого шофера.

Иван Андреевич добродушно улыбнулся:

— Он пока еще четверть шофера, а может, и того меньше. На комбайне работает парень. В прошлом году хорошо заработал, вот машиной и обзавелся. А до настоящего шофера ему далеко. Особенно по нашим дорогам… Я более двадцати лет по степи колешу, и то, знаете, бывают оплошки. У меня ведь левого-то плеча совсем нет. Осколком снаряда выгрызло. Спасибо, доктора подлатали. Левая рука выше груди не поднимается, но все же правой подмога…

— Но вам же трудно работать?

Иван Андреевич строго на меня посмотрел и наставительно произнес:

— Ежели бы труд был без трудностей, то его как-нибудь по-другому называли бы. Мне, например, моя специальность не легко досталась… Если не возражаете, расскажу, как я стал шофером.

…Сам я из местных жителей. Коренной степняк, в крестьянстве вырос. В тридцать третьем году вместе с другими парнями нашей деревни подался в совхоз. Пришел наниматься. Спрашивают:

— Хочешь быть шофером, на машине ездить?

Я согласился. Курсов в то время никаких не было. Прикрепили меня к одному шоферу, да только он и сам-то оказался не очень силен: ездить еще мог, а объяснить устройство машины было ему не под силу. Вижу, дело не выходит. Пошел к механику, обрисовал свое положение.

Механик дал мне книжку «Автомобиль».

— Почитай, — говорит. — Что не поймешь — приходи, объясню.

А у меня всей-то грамоты — первый класс начальной школы… Пока одно слово по складам разберу — забуду что раньше прочел. Легче камни ворочать, честное слово!

Опять дело у меня не выходит. Снова иду к механику, прошу, чтобы на другую работу перевел.

Он выслушал меня и говорит не то с насмешкой, не то с сожалением:

— Не надолго же твоего характера хватило, Иван. Вот почитай еще эту книжку, может быть, она тебе поможет.

Нехотя принял я из рук механика потрепанную книгу, прочел название: «Как закалялась сталь». Лукавить не стану — подумал, что механик подшутить надо мной решил, но книгу все-таки взял.