Человек-звезда. Жизненный путь Гая Юлия Цезаря

Разделавшись с галльскими мятежниками, император все чаще обращал свои обеспокоенные взоры на далекий Рим, где положение становилось для него все более угрожающим. Было самое время отправиться, через Альпы, в Цизальпийскую Галлию, чтобы наблюдать за происходящим в «капут мунди» с близкого расстояния. Цезарь полагал, что достаточно хорошо знает «своих» галлов, их буйный, легко воспламеняющийся, но весьма склонный к впадению в панику нрав, свойственное им отсутствие внутреннего единства, позволяющее Гаю Юлию их разделять и властвовать над ними. Он полагал, что устранил раз и навсегда всякую угрозу, исходящую от «косматых» галлов для него лично и для представляемого им «Вечного Рима». Время показало, как сильно ошибался людовед (и, несомненно, также людоед) Гай Юлий. Что ж, «и на старуху бывает проруха»…

Знатный галл Верцингеториг (или Верцингеторикс), возглавивший новое, Великое, восстание материковых кельтов против римской власти роковой, оказался вполне достойным во всех отношениях противником проконсула.

Потомки, превратившие этого знатного галла в национального героя французов и Франции, изобразили его — например, на памятнике близ Ализ-Сент-Рен (древней Алезии, или Алесии) в облике опирающегося на длинный галльский меч-спату, усатого и лохматого воинственного зрелого мужа богатырского телосложения. Между тем, сам Цезарь называет его в своем «журнале боевых действий» отнюдь не «мужем» (лат. vir), то есть не «взрослым мужчиной», а «юношей», «юнцом» (лат. adaluscеns). Да и на сохранившихся до наших дней, современных Великому восстанию материковых кельтов против римской власти, галльских золотых монетах Верцингеториг изображен в профиль юным, безусым и безбородым, с коротко остриженными волнистыми (возможно — завитыми по греко-римской моде) кудрями, энергичным подбородком и коротким носом. В принципе, изображение верховного военного вождя «косматых» галлов на монете трудно внешне отличить от аналогичного изображения типичного человека античной культуры (тем более, что его имя написано на монетах латинскими буквами, которыми, кстати говоря, написано и имя вождя галлов-сенонов Дивитиака, или Дивициака, на сенонских монетах).

Молодой арвернский аристократ стал центром мощного движения сопротивления. В 52 году он объединил под своим началом почти все галльские племена, поднявшиеся на новую, самоотверженную борьбу с римскими оккупантами. Верцингеториг сумел в кратчайшие сроки выковать из разрозненных племенных контингентов всех кельтских земель единое, эффективное войско с высоким боевым духом.

Верцингеториг глазами французов середины XIX века

Вопреки всем издавна раздиравшим галлов межплеменным противоречиям, Верцингеторигу удалось организовать всегалльское движение сопротивления, так сказать — «галльский общенародный фронт». Он смог дать мощный отпор поползновениям Римской «мировой» державы с использованием всех доступных ему средств — путем полевых сражений, осад, партизанской войны, как активного, так и пассивного сопротивления. Верцингеториг оказался на поверку не «буйным варваром», а высокоодаренным стратегом и тактиком — таким же хладнокровным, решительным, красноречивым в обращениях к своим воинам, убедительным в спорах со своими соратниками о наилучшем способе действий, стремительным в принятии оперативных решений и, в случае необходимости, таким же жестоким, как и его соперник — проконсул.

Профиль Верцингеторига на галльской монете

Естественно, Верцингеториг не появился из ниоткуда, как «бог из машины» в греческой трагедии (или, как сказал бы римлянин — «деус экс махина»), да и не был он дарован галлам свыше ни одним из их мрачных и зловещих (с римской точки зрения) божеств. Нет, он был смертным человеком, оказавшимся, однако, в нужное время в нужном месте. Железная хватка римских угнетателей на галльском горле привела к тому, чего в Галлии, кажется, отродясь, ни при каких Ариовистах, не бывало — единству всех галльских племен. Все они были отныне едины в стремлении изгнать, во что бы то ни стало, жестоких римских притеснителей и оккупантов. В рядах этого общегалльского сопротивления объединились охваченные в равной мере возмущением и отчаянием, все социальные слои галльского общества — от друидов и аристократов до бедных простых земледельцев. Римский гнет был одинаково невыносим для всех. Все они одинаково голодали — чтобы досыта наедались за их счет римские легионеры. Не было ни одной галльской семьи, не оплакивавшей хотя бы одного из своих членов или родственников. Не было ни одного галльского селения, оставшегося не сожженным, не разграбленным или не переполненным беженцами из других селений, сравненных с землей безжалостными римскими карателями.