Человеки

Целый месяц ходила раба Божия Екатерина в храм Святой Троицы. Практически на все службы. Она не сидела теперь на лавочке возле входа, а стояла вместе со всеми.

Научилась правильно креститься. Узнала, что "чайник" без носика – это кадило.

Исповедалась и причащалась каждое воскресенье, внимательно слушала проповеди. Люди перестали ее раздражать. Квартиру свою она отписала соседке Даше. Иногда заходила в келью к отцу Павлу и долго пила с ним чай, разговаривая о том-о сем.

Один раз и батюшка зашел к ней в гости. Задумчиво погладил Платона, постучал пальцем по панцирю Тоси, выпил чашку пустого чаю – печенек уже не было, пенсии тоже…

***

Хоронили бабу Катю 31 декабря. В день смерти она исповедалась и причастилась.

Пришла домой, присела у окошка и умерла.

Народу на похоронах почти не было. Свои, церковные, да соседка Даша, заплаканная, в черном платке. Отец Павел горя никак не проявлял. Да и какое горе? Хор пел "со святыми упокой", и все видели, что в гробу лежит баба Катя со светлым и добрым лицом.

А отец Павел смотрел, как поднимается раба Божия Екатерина по сияющей лестнице наверх, где ждет ее доченька и Вечная Радость…

А Платона и Тосю батюшка взял к себе.

Свечи

Меня зовут Светлана Аркадьевна. Хотя детишки зовут меня обычно просто тетя Света. Я врач-онколог. Вчера в нашем отделении от острого лейкоза умер трехлетний Димка. Ясное солнышко, веселый и неугомонный малыш "сгорел" буквально за три месяца. Угас, словно свечечка…

Почерневшие от горя родители, совсем молодые, сами еще почти дети, молча, горько и недоуменно смотрели на меня. Никакого упрека в их глазах не было… Так же молча смотрела и я. А что говорить? Мы сделали все, что могли…

***

Наш центр совсем новый. С красивыми корпусами, парком и аллейками. В корпусах светло и уютно, и совсем не пахнет больницей. Палаты у нас рассчитаны на четверых, не больше… В холле большой телевизор, диванчики, маленькие столики, игрушки и книжки, раскраски и пластилин… Цветов – как в джунглях. На Новый Год здесь ставят большую живую елку…

Но здесь редко кто бывает… Разве что новички с родителями. А так… Детишкам просто не хватает сил ни на мультики, ни на игрушки. Так что вся эта заботливо, с любовью обустроенная комната пустует, мишки и куклы сидят тихо, машинки и паровозики аккуратно расставлены на полочках… И только уборщица тетя Валя иногда приходит сюда, смахнуть пыль и полить цветы. Захожу я сюда очень редко… Пусто, страшно и неуютно мне в этой красивой комнате, где лишь иногда пара-тройка детишек тихонько сидят, кто с конструктором, кто с раскраской. Шумных игр здесь не бывает.

***

На территории Центра есть своя церковь. Храм в честь иконы Божией Матери "Всецарица". В этом храме и отпевали Димку. Наш священник, отец Сергий, никак не может привыкнуть к крохотным гробикам… В глазах его всегда такая тоска и боль, что хочется выть. И я вою, я тоже никак не могу привыкнуть, хоть и говорят, что у каждого врача есть свое маленькое кладбище…

На отпевание Димки пришло очень много народу. Родственники, друзья, не знаю кто еще, но в церкви было – не протолкнуться. Я тоже пришла. Ненадолго. Работы у меня много. Молча, одной из последних, я подошла к Димке и поцеловала. Посмотрела на потрепанного плюшевого зайца, уложенного в гробик рядом с Димкой, на маленький крестик, вложенный в тощие белые ручонки… И ушла.

***

Утренний обход завершен, я прошла в свой кабинет и заперла двери на ключ. Сегодня мне было особенно тяжело. Ведь один из благотворительных фондов уже начал собирать деньги на лечение Димки. Не успели, опять не успели…

Я сидела за столом, невидяще глядела на яркую, с веселым котенком, заставку компьютера, и крутила в пальцах карандаш.

Странно, вдруг подумала я, а ведь есть некая непонятная и страшная закономерность. Поначалу, когда детей только привозят к нам, родителей буквально не выгонишь из палаты. Днями и ночами они сидят возле своего чада, нарочито весело щебечут, читают книжки и тихонько поют песенки. Обещают скоро забрать домой…

Но чем дольше лежат дети в отделении, тем реже появляются родители… Наверное, срабатывает какая-то психологическая защита. Ведь видеть своего умирающего ребенка и ничем не помочь ему – это… Это ужас. Исключения, конечно, бывают, но их так мало…

– Им тоже больно, не осуждай их, – вдруг раздался чей-то голос. Поначалу я даже не удивилась. Наверное, задремала…

Но потом поняла, что не сплю и, оторвав взгляд от котенка, взглянула поверх монитора. Там кто-то был. Этот кто-то стоял и смотрел на меня. Глаза у него были странные, лучистые, а лицо знакомое и почти до боли родное. У меня по коже побежали мурашки – дверь-то заперта на ключ!

– Не осуждай, – мягко повторил он.

– Кто ты? – хрипло спросила я и откашлялась… – Кто Вы и как сюда вошли?

– Ты знаешь, Кто Я… Не бойся.

Человек вышел из-за компьютера на середину кабинета. Одежда на Нем тоже была странная… какая-то длинная рубашка… как это называется? – хитон, кажется… Сандалии… Нет, все-таки я сплю…