Человеки

– Может, все-таки, только малышей возьмете? Если от Дениски в третий раз откажутся – я даже подумать боюсь, что с ним будет…

– Не откажемся, – твердо, уверенно, сказала маленькая, худенькая и скромная матушка Татьяна. – Даже не думайте!

Хотя было немножко тревожно… И сомнения, конечно, были…

***

Несколько раз брали всех троих в гости на выходные – поближе познакомиться, и чтоб попривыкли.

На развешенные и расставленные по всему дому иконы дети смотрели с интересом и удивлением – ничего подобного они раньше никогда не видели, а спросить, что это и кто – боялись. Молиться не умели. Про Бога ничего не знали. Впрочем, директриса сразу предупредила – дети все брошенные, у Антонины и Пети родители прав лишены, а Дениску – того и вовсе в мусорном баке нашли, чуть живого. Так что дети некрещеные, Вы уж, батюшка, сами разберитесь…

***

И вот, дождливым летним днем, в среду, поехали за детьми. Среда у отца Павла была самая свободная. Прощаться с детьми вышли и директриса, и воспитатели, и целая куча малышей. И даже повариха тетя Валя. Все-таки не каждый день сразу троих забирают. На жавшихся к воспитателям малышей матушка старалась не смотреть – у каждого в глазах светился крохотный огонек надежды – а вдруг и меня возьмут?…

– Дениску берегите!, – на прощание прошептала матушке директриса. Поцеловала всех троих детей и долго стояла у калитки, махала рукой вслед отъезжающей машине.

***

Приехали домой, разобрали нехитрые детские вещички, каждому показали его кроватку. Отец Павел постарался на славу – обе детские комнаты получились яркими, веселыми, с множеством игрушек и книжек. И – обязательно – с иконой.

Ужин устроили праздничный, с тортом, пирожками, лимонадом и мороженым. Перед едой отец Павел благословил "ястие и питие". Дети, открыв рты, наблюдали за непонятным действом. Наконец расселись по местам.

Петя и Антонина уплетали за обе щеки все, что под руку попадалось, – у матушки даже сердце заболело, так их жалко стало… А ребятишки – ничего – болтали ногами, радовались. Правда, Антонина сразу предупредила:

– Тетя Таня, дядя Паша, вы только меня Антониной не зовите, я это имя просто терпеть не могу! Лучше просто Аня, ага?

"Тетя и дядя" больно царапнули по сердцу, но матушка понимала, что дети не скоро начнут называть их мама и папа… А может, и вообще не начнут, большие уже…

– А чем же тебе Антонина не нравится? – удивился отец Павел.

– Да ну, старушечье имя какое-то! Тетя Нина, баба Тоня, – кривляясь и строя смешные рожицы, болтала девчушка.

– Ну, как скажешь, – согласился отец Павел.

– Ее в детдоме Антошка звали, – вдруг влез в разговор перемазанный кремом и мороженым Петя.

– Но ведь Антошка – мужское имя! А она – девочка! – резонно заметила матушка.

– А Женя? А Саша? Тоже и мужские имена, и женские! – с азартом спорила девочка. – А еще у нас нянечка была – Прасковья Ивановна, так ее звали баба Паша!

– Ладно, ладно, – сдался батюшка, – пусть будет Антошка! Так даже веселее, правда? – сказал он и подмигнул Пете.

А Петя, поделившись воспоминаниями, продолжал уплетать торт. Только Денис почти ни к чему не притронулся, сидел насупившись, молчал. Матушка с тревогой поглядывала на него, потом все – таки решилась:

– Денис, а ты почему не кушаешь ничего?

– Не хочу, – буркнул мальчишка, не поднимая глаз. Хотя, на самом деле, очень хотел. Но боялся. Боялся, что вот сейчас его накормят, спать уложат, потом поведут в цирк или зоопарк, а потом сдадут обратно, в детский дом.

Матушка только вздохнула.

Со стола убирали все вместе. Матушка мыла посуду, Петя, кряхтя, таскал со стола грязные тарелки, Антонина-Антоша старательно расставляла вымытую посуду по местам.

Только Дениска по-прежнему сидел за столом, глядел исподлобья, волчонком… Отец Павел наблюдал за ним и тихонько, про себя, молился…

После ужина по очереди искупались и матушка уложила каждого в постель. Поправила подушки, подоткнула одеяла, перекрестила…

А Дениску даже поцеловала в стриженую макушку. Тот дернулся, но не отодвинулся, и под одеяло не спрятался, как со страхом ожидала матушка Татьяна.

***

Когда дети уснули, отец Павел и матушка сели в гостиной за стол. Долго молчали…

– Не страшно, Танюш?, – наконец спросил батюшка. – Были одни, а тут раз – и целая семья. Аж трое сразу!

– Страшно, Паша. Очень, – призналась Татьяна.

– Как же мы их воспитывать-то станем? Петя и Антоша ладно – Бог даст, справимся – ребятишки общительные, открытые. А вот Денис… и правда как волчонок, прости меня, Господи!… Натерпелся мальчонка… Что делать-то будем?

– А что будем делать… Ничего! И воспитывать мы их никак не будем, – неожиданно заявила матушка. – Мы не станем их воспитывать, понимаешь? Мы их любить будем. Вот и все.

***

И правда – полюбили. Не сразу, конечно… Привыкали, присматривались… Что дети, что родители… Батюшка с матушкой осваивали роли родителей, дети привыкали к тому, что они теперь "домашние", что не просто так – а братья и сестричка…

Учились жить в семье долго, трудно. Даже болтушка Антоша, даже маленький Петя. А уж при дикаренка Дениса и говорить нечего…