Человеки

– Александр, – подавая руку отцу Павлу, представился будущий летчик.

– А это Вам, матушка, – и протянул матушке Татьяне огромный букет.

Со свадьбой тянуть не стали. Дождались, пока Саша закончит училище, да и расписались. Отец Павел их и венчал.

Распределение Саша получил аж на Дальний Восток. Первым в чемодан улегся старенький мишка Тедди…

И снова матушка плакала, – уехала доченька… Ведь совсем еще девчонка, только-только восемнадцать стукнуло, как она там одна, без мамы и папы? Ну и что, что с мужем, он и сам еще дитя, хоть и летчик…

Отец Павел подходил, присаживался рядом и принимался успокаивать:

– Танюша, перестань плакать, ну сколько можно, в самом деле! Ведь все правильно, все так и должно быть! Дети растут, разлетаются…

Антоша замуж за хорошего парня вышла, чего ж ты плачешь?

А Дениска мужик, он должен отслужить! Вот я, помню, когда из армии вернулся… – смотрел на матушку, понимал, что она его не слушает, махал рукой и ворчливо заканчивал, – Думаешь, я не скучаю?

***

Очередной сокрушительный "удар" нанес Петя.

Пришел как-то домой, молчаливый, задумчивый. Долго не решался заговорить с родителями. Наконец собрался с духом, позвал мать и отца в кухню, включил чайник. Родители сели за стол и стали молча ждать.

У сына на лице было написано – их ждет какая-то новость. И, возможно, не самая приятная. Петя дождался, пока закипит чайник, приготовил всем чай и сел за стол. Потом снова встал и сказал – быстро, чуть не скороговоркой, чтоб не передумать:

– Ма, па… Я хочу поступать в нахимовское училище. В Питере. Документы можно уже подавать, я все узнал. Ехать надо сейчас. Благословите.

– Господи, помилуй, – только и смогла проговорить матушка.

– Он уже все узнал… – пробормотал отец. Встал, чуть не опрокинув чашку с горячим чаем…

– Нет, Таня, ты слышала? Он все узнал! А ты уверен? Точно решил? – глядя в глаза сыну, спросил он. – Окончательно?

– Да, – твердо сказал Петя.

– Благословляю, – тяжело сказал отец и перекрестил сына.

– Паша! – беспомощно вскрикнула матушка. – Да что же это… Сынок, а мы как же? Как мы без тебя?… Совсем одни остаемся… – матушка бесцельно, дрожащими руками, передвигала по столу чайные чашки, сахарницу…

– Ну мы – ладно! Ладно! А вот как ты, Петруша? Как ты там один? Ты же совсем еще ребенок, сынок! Нет, не пущу! – из глаз снова хлынули слезы.

– Я не ребенок! – вскинулся Петя.

Он как-то сник, стоял жалкий, потерянный, вся решительность куда-то улетучилась. На миг выглянул и снова спрятался одинокий детдомовский малыш. Взгляд стал умоляющий и растерянный. Маму жалко до слез, но как хочется учиться! Море, корабли…

Матушка наплакалась, оставила в покое чашки, сидела, молча крутила на тоненьком изящном пальце обручальное колечко, думала…

Выросли дети, у каждого своя жизнь… А она… Что она? Разве они ее собственность? Она просто не имеет права…

Наконец взяла себя в руки, вытерла со щек мокрые дорожки и решительно повторила вслед за отцом Павлом:

– Благословляю, родной! Храни тебя Господь! Поезжай!…

А батюшка с жалостью смотрел на жену – что-то частенько ей в последнее время плакать приходится.

***

А совсем скоро вернулся из армии Денис. Неузнаваемый. Мать и отец не отходили от сына. Матушка откармливала, отец молился, Денис отсыпался.

– Слава Богу, – думала матушка, – слава Богу! Разлетелись мои малыши, но зато хоть Дениска снова дома! А Петруша и Антоша будут приезжать… Наверное, все не так уж и плохо. Мы хороших детей вырастили, и где бы они не были – они все-равно наши! – Размышляя так, чувствовала, что на душе становилось полегче, тоска по уехавшим детям отступала…

Она молилась за них и чувствовала, что они – рядом.

***

А Денис снова стал ходить в церковь… О чем-то напряженно размышлял. И недели через две сказал:

– Мама. Папа. Благословите в монастырь. Насовсем.

А вот этого матушка уже не выдержала. Это был конец. Ужасный, неожиданный конец! Обретенное было спокойствие мигом куда-то испарилось, страшное слово "насовсем" просто добило ее, вытянуло последние остатки самообладания. У нее началась самая настоящая истерика. Она билась, кричала, рыдала…

– Да за что же, Господи! Нет, нет! Почему они все уходят, Господи? Почему?!

– Тихо, тихо, – успокаивал жену отец Павел.

Торопливо капал в рюмочку какие-то капли, но матушка не брала, отпихивала его руку, и снова кричала и плакала.

– Да ты же неверующий, сыночек! Дениска, ты же и в церковь-то ходил только ради нас! Какой монастырь, Господи?! Какой монастырь?! Денис! Ты же только что вернулся! Ради Бога, сынок, не уезжай! – Цеплялась за его руку, дрожала, плакала… – Ходи в церковь, поступай в семинарию, только не уезжай! Никуда тебя не отпущу! Никуда, слышишь?!

Денис, не ожидавший такой бурной реакции, был ошеломлен и озадачен. Только и сумел проговорить:

– Я верующий, мамочка. Верующий, – матушка Татьяна тяжело, прерывисто вздохнула, всхлипнула… Господи, помоги!

– Какой монастырь ты выбрал? – тихо спросил отец.

Услышав ответ, невольно вздрогнул и вдруг взорвался:

– Да это же конец света! Тайга, мошкара, болота! Там даже дорог нет, звериные тропы!