Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь (СИ)

Нет, не нужно думать, что он не был уверен в чувствах женщины, да и о каких чувствах можно говорить? Они вместе уже чуть больше полугода, а название тому, что связывает их, дать не могут. В любовь Наташа не верит, тогда, симпатия? Нежелание оставаться одному? Тяга к экспериментам? Они ходят в театры и в кафе, они смотрят вместе кино, посещают выставки. Они иногда спят вместе. Но ни слова о любви, о взаимных чувствах, ни слова о том, что бы могло их связывать. Стиву больно, только недавно поборовший алекситимию, он боится вновь потерять возможность испытывать эмоции.

- Я боюсь, что она может наделать глупостей. Не хочу, чтобы она снова молчала и глотала свои таблетки, - говорит Наташа.

- Самое главное, чтобы Клинт не давал ей повода, а с остальным она справится.

- А что бы ты сделал? – женщина неожиданно повернулась к нему. – Представь, что мы попали в такую же ситуацию, и в моей жизни неожиданно возник бывший любовник, - длинный пальчик с аккуратным ноготком вновь смазал взбитые сливки с шоколадной верхушки и размазал по малиновым губам. – Что бы ты сделал, Стив?

- Ничего, - пожал плечами Стив. – Я бы дал тебе возможность выбрать. И если бы это был не я, то сделал бы всё, чтобы ты передумала.

- Смелое заявление…

***

Когда над её домом резко темнеет небо, и яростные вспышки слепят глаза, Джейн понимает, что это Тор, и то, что они давно ждали, но боялись дождаться, свершилось. Сильнейший дождь обрушивается на землю, ураганный ветер швыряет незакреплённые вещи по двору, и ей страшно выйти за дверь, хотя она и понимает, что разбушевавшаяся стихия её не тронет. Тор никогда не сделает ей больно. Сознательно, Тор никогда не причинит ей зла.

Недалеко от входа раздаётся грохот, Джейн даже зажимает руками уши, кажется, что барабанные перепонки не выдержат, разорвутся. Весь мир разорвётся, горе и скорбь выжгут его дотла. Она торопливо одевается, хотя даже плотный дождевик не спасёт её от всего того сумасшествия, что творится в этот миг. И выходит встречать Тора. За плотной завесой дождя не видно дальше вытянутой руки, но очередная ослепляющая вспышка показывает одинокий силуэт, застывший с краю. Скользя по влажной, хлюпающей земле, она бежит к нему.

Тор стоял, запрокинув голову к невозможно холодным и равнодушным небесам, позволяет дождю и ветру хлёстко избивать его, путать волосы, рвать одежду, как его жизнь. Локи нет. Локи больше нет, сегодня Хель забрала мятежного и непокорного отца в свои миры. Наконец-то пришла, когда безумие высосало всю жизнь из Локи, оставив пустую оболочку. Длинные тонкие пальцы, пустые глаза и обескровленная кожа, с хрустом лопающаяся в руках, если просто прикоснуться. Один давно запретил кому-либо, кроме Тора, входить в камеру, отозвал караул – мертвецу уже не сбежать. Они давно с ним прощались: Фригг, так и не признавшая Локи чужим, даже после всего оставшаяся ему матерью, Сигюн, влюблённая и любимая, но оставленная из-за поглотившей Локи тьмы, друзья Тора, которые никогда не были друзьями его брату, дети, мудрецы-учителя… Всё кончено. Теперь точно всё.

В вечно цветущем и живом Асгарде не останавливается жизнь вместе с жизнью Локи. Не гаснет солнце, не застывают водопады, не затихает гомон. Всё живёт, и только Локи больше нет. Едва скрывается из виду Хель, как Тор спешит к Радужному мосту, оставив за спиной хмурого отца и плачущую мать.

К холодным и мокрым щекам прижимаются тёплые губы, лёгкие руки ложатся на плечи. Тор сжимает ладонь Джейн в своей, подносит к губам, целует. Природа рыдает о смерти, но завтра встанет солнце, освещая новый день. И ещё одну возможность для жизни.

Прощай, Локи Лафейсон. Мы никогда тебя не забудем.

========== Глава 8. ==========

Это было глупо, она говорит об этом уже раз в двадцатый за всю свою бредовую жизнь. Внутри всё переворачивается, стягивается узлом. Больно. Холодно. Привычно. Постоянно. Спокойно. Пустота. Тьма. Стабильность. Тяжесть в руках, вкус пороха и крови на языке. Отблеск ножа, тонкий звон заговорённых бубенцов. Переплетение окрашенных нитей. Древние заговоры. Магия. Пустота. Тьма. Холод. Боль. Не здесь. Не сейчас. Не нужно. Не важно. Уймись, успокойся, глупое сердце. Прими неизбежное.

Шальная в руках сливается с телом, проникает под кожу, туда, где ей самое место. Тонкие вибрации винтовки подстраивают под себя стук сердца, нервные импульсы. Они становятся одним целым. Алиса выдыхает. Кажется, или нет, но изо рта вырывается белый дымок, а горло покалывает, когда она вдыхает. Она делает знак рукой, и тренировочный зал Мстителей заполняется голограммами, слишком настоящими, чтобы быть фальшивыми. Остовы зданий, серый туман погребальных костров. И тишина, здесь всегда тихо. Идеально. Оторванный от шумного внешнего мира кусочек небытия, воскрешено из памяти умной компьютерной программой. Нью-Йорк Алисы Шутер, наполненный страданием и пустотой. Тем, что не отпустит ни через год, ни через десять столетий. Это слишком глубоко, слишком в ней, и что бы ни говорили и не делали – с этим ей придётся жить.