Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь (СИ)

Лязг металла, шорох и скрежет – программа выпускает противников, настоящие люди, пусть и в силу своей природы голографические, ей пока не доступны. Машины не заметят чрезмерной жестокости, а если она с садистским удовольствием и цинизмом будет пускать кровь живым существам – добром это не кончится. Сострадание, добросердечность, мягкость, прощение, гуманизм, любовь, сердечность… Теперь её учат этому. Она удивляется, после всех её неудач и странных поступков, истерик и выплеснутой злости “Мстители” ещё с ней возятся, хотя и не должны, и другие на их месте давно бы отправили её в другое место, где мебель прикручена к полу, а стены светлые и мягкие. Или, что было бы гораздо лучше сумасшедшего дома, они бы отправили её в Академию ЩИТ, учиться быть хорошим агентом, а не тем сгустком ярости и ненависти, из которого пытаются слепить что-то приемлемое.

Механические конструкции, изощрённые пародии из современных фильмов ужасов рассыпаются на части под прицельным огнём. Алиса ползает по развалинам, почти с наслаждением царапает руки о бетонную крошку. Пусть это и голограммы, но ощущения от них настоящие. Адреналин, холод, предчувствие сладости победы и стонов побеждённых. Как раньше, когда после каждой вылазки за пределы дома в её руках прерывалась чья-то жизнь. Не сказать, что ей это нравится, но к чему врать – нравится. Раньше только так можно было надеяться, что останешься в живых, когда стрелки на хронометре сойдутся на цифре двенадцать.

Вдруг сзади слышится лязг, слишком близко и слишком быстро, механическая тварь обнажает острые зубы. Как Алиса смогла просмотреть его, позволить подойти, когда в именно в такие моменты её концентрация должна выходить на пик. Глаза у твари вращающиеся, горят красным, как в кошмарном сне, она щетинится металлическими шипами, открывает зубастую пасть. На лапах – острые как бритвы когти, которые легко разрежут и бетон, и тёплую хрупкую плоть. Она знает, какую боль причинят эти когти и зубы своим прикосновением, но ещё знает, что укус этой твари будет не просто смертельным. Когда-то их называли “паразитами”, или “заражёнными”, потому что те были носителями и распространителями техно-вируса. Значит, долгая и мучительная перестройка организма, страшная смерть и существующее на автомате тело, если система позволит его использовать.

Момент упущен, её сталкивают с занимаемой позиции, и она падает на холодный твёрдый пол, потому что она проиграла, и Джарвис отключил программу. Хотя, можно было ещё побороться, вернуть своё первенство, но Алиса лежала, раскинувшись на полу в огромной металлической коробке под сжигающими лампами, и чувствовала себя бабочкой, пронзённой булавкой. Странное сравнение, но в грудь словно вогнали металлическое остриё, дышать почти невозможно и двигаться тоже. Эти приступы стали происходить слишком часто. И нужно было с ними справляться. Неожиданная резкая боль, потеря ориентации, головокружение, носовое кровотечение, повторяющиеся муторные сны, от которых не убежишь на кухню или в спортзал, потому что рядом сопит огромное живое и горячее, и при попытке выскользнуть из объятий недовольно ворчит и прижимается теснее.

Алиса не понимает, зачем ей это, зачем она раз за разом вскрывает эти раны в своей памяти, не давая им затянуться, сводя на нет все усилия. Зачем хранит старую форму, пахнущую дымом и кровью, с дырами, обожженными по краям от пуль. Почему тренируется в подобной программе. Зачем в секретной папке на компьютере копии файлов, которые она принесла, будто заразу. Стив уничтожил их после пожара, но не учел, что она оставит копии в облаке.

Сержант Уильям Джеймс хранил под кроватью пластмассовый “ящик боли” с деталями от бомб и обручальным кольцом. Это те вещи, что причинили ему боль и могли его убить. Будь у неё такой ящик, что бы там было? Старая форма? Серьги? Таблетки антидепрессантов и стимуляторов? Оружие? На самом деле и в том и в другом случае в ящике лежали воспоминания. Просто они были облечены в какую-то форму.

Телефонный звонок отвлекает от второй кружки запрещённого чёрного крепкого кофе без молока и сахара. Алиса выдыхает “чёрти что!” и удивлённо смотрит на дисплей. Это не кто-то из знакомых, не из службы ЩИТ (все их номера, во-первых, были записаны в телефонную книжку, а во-вторых, не отображались вообще) и даже не секретарь Маккини, по поводу нового посещения. Номер высветился не знакомый, вполне себе обычный, даже скучный, если можно назвать телефонные номера скучными.

- Алло, - девушка зажала трубку между ухом и плечом, так как руки её были заняты кофейником и чашкой.

- Это Алиса? – спросил женский голос. – Алиса Шутер?

- Да, - неуверенно ответила она, поставив кружку на стол. Что-то в голосе на том конце провода настораживало. – Кто это?

- Барбара Морс.

- О. – Ал подошла к окну, с сомнением выглянула, будто в любую минуту могли появиться назойливые папарацци, или неведомые шутники обсыпали бы её блёстками. – Я вас слушаю.