Чем ближе ты находишься - тем меньше видишь (СИ)

Расставаться с прошлым, каким бы оно ни было, всегда сложно. По степени испытываемой тяжести людей можно разделить на три категории. К первой относятся люди, назовем их консерваторами, которые тяжело принимают перемены. Любое изменение жизненного порядка запускает, по их мнению, цепь событий, ведущих к хаосу. Даже самое малейшее отступление от привычного вызывает у них ужас. И не важно, меняется ли президент в стране, или “Палмолив” перестает выпускать гель для душа с ароматом тыквы.

Вторых мы окрестим радикалами. Они врываются в привычную жизнь и ломают её к чертовой матери. Именно так, и не словом меньше. Сменить место жительства, профессию, машину, перестроить с нуля дом, потому что солнце светит не с того угла, для них легче легкого. Для них не существует будущего или завтра, они живут одним днем и, просыпаясь в самодельной палатке на берегу залива, могли засыпать в горной пещере.

И, наконец, третьи, пусть будут либералами. Это те люди, которые хорошо переносят перемены, но если есть возможность не отказываться от старого, пользуются ею. Выбирают тыквенный гель от другой фирмы, или переставляют кровать в комнате, чтобы солнце не светило в глаза. Они просто… живут?

Открывая дверь забегаловки “У Сьюзи” и выпуская в полуденный зной сытых клерков, Клинт причислял себя именно к радикалам. Сейчас он намерен с концами разорвать все связи с прошлым и открыть себя будущему. Первый шаг он уже сделал, бунтарски выдавив на щетку зубную пасту со вкусом граната вместо мятной. Да он прямо революционер!

Бобби ждала его в углу кафе, около кондиционера, и впору задуматься, как она смогла занять такое удобное место. Перед ней, на ярко-красном пластиковом столике, стояла белая чашка с кофе, Морс никогда не жаловала чай, считая его подкрашенной химией сеном. Сама Барбара выглядела отлично, но для подобного заведения нелепо. Короткое строгое платье, туфли на каблуке и стильные солнцезащитные очки, придерживающие светлые пышные волосы. У руки лежал плоский клатч в тон платью. Ноги закинуты одна на другую, но даже эта развязная поза в подобном платье не выглядит вульгарной. Каждый, кто смотрел на неё, невольно задумывался, сколько же денег тратит на себя эта красотка, и почему она сидит здесь. Клинт представил, как сам сейчас подойдет к ней и сядет рядом - обычный парень в простых джинсах и майке. С другой стороны, какая разница кто во что одет. Важно, что сегодня они наконец все решат и разойдутся. Не нужно думать, что он не рад видеть Барбару в добром здравии. Он очень рад, она хороший человек, хотя и яда на её языке хватит на всех кобр и гадюк в мире. Она отличный агент, с огромным опытом полевой и, самое главное, бюрократической работы. По крайней мере, она быстро и без ошибок писала отчеты, когда сам Бартон зависал над стопкой листов на несколько часов, а потом удивлялся, почему вместо детальной росписи действий все белое пространство заполнено нецензурными словечками, рисунками и прочими каракулями.

Заметив его, Бобби опускает ноги, ставит их прямо, плотно сдвинув колени. Её красиво отчерченные губы сжимаются в тонкую линию, а из глаз пропадает выражение скуки и вселенской скорби. Клинт больше не медлит, он достаточно хорошо знает эту женщину, чтобы сказать – она готова к разговору, и разговор этот будет очень серьезным, несмотря на довольно расслабленную обстановку вокруг.

- Барбара, - он подходит к столику и приветственно кивает бывшей жене, прежде чем отодвинуть стул и сесть. Пластиковое подобие места для сидения противно скрипит ножками по кафельному полу, этот звук бьет по мозгам, и впервые Бартон жалеет, что назначил встречу именно здесь. Да, ему хотелось уколоть Барбару, показать, что он обо всем этом думает, он думал, что этим выбором будто скажет Алисе: “Она больше ничего для меня не значит”, проявит свою бунтарскую натуру. Но это было глупо, достойно взбалмошного мальчишки, а не взрослого мужчины. Он прикидывает, можно ли ещё предложить поехать в более удобное место, или уже поздно.

- Клинт, - отвечает на приветствие Бобби, благосклонно кивая. Она всегда умела держать себя, в любых ситуациях. Даже в дешевых лохмотьях она могла вести себя, будто на ней надеты меха и парча. И сейчас она не покажет отвращения к месту встречи, она не в душном кафе, она в парадном зале Екатерининского дворца, и перед ней не гадкий кофе, а отборная арабика. Да и какая разница, где сообщить Клинту Бартону новость, которая должна перевернуть весь его мир.