Чем пахнут звёзды

Мы играем в игру «Кто терпеливее». Может, она так не называется, может, мы придумали ее сами и только что, но суть игры в том, что мы достаем из костра палочки и поочередно пихаем их друг другу. Соперник должен взять палочку и продвигаться пальцами по ней все выше и выше, до тех пор, пока можно терпеть ее жар. Кто поднялся выше – тот и выиграл.

Но скоро становится понятно, что выигрываю я, поэтому игра немного видоизменяется: палки, которые Галяня достает из костра – все толще, все краснее. Пока – терплю.

И вот очередная – откуда такая коряга в нашем саду? Толстая, но не красного вовсе, а какого-то стального цвета, внешне абсолютно безобидная. Я хватаюсь всей ладонью сразу за серое окончание палки и держу долго и крепко. Совсем не жарко и совсем не больно, только очень странно шипит ладошка, и как будто капли воды пузырятся, а палка под моей рукой становится багрово-красной. Зрелище – чудесное, и я долго не могу оторвать от него взгляд, пока не слышу, как кричит Галяня:

– Бросай, бросай! С ума сошла! Сгоришь!

Я бросаю палку, на ладони остаются ее куски. Рука раздувается на глазах.

Галяня тащит меня в дом, я спотыкаюсь, но иду, земля плывет под ногами. На кухне – вода из колодца в ведре на табурете, закрытая фанеркой от пыли, на фанерке – кружка. Галяня заставляет меня сунуть руку в это ведро. Все мое нутро восстает против этого (руку в чистое ведро, с которым ходим на колодец за водой?!), но я, почти не соображая, уступаю и опускаю ладонь в воду. На поверхность всплывает зола, угольки, ошметки кожи. Ох, попадет от мамы! Сердце бьется толчками, словно переместившись в руку.

Галяня, суетясь, выливает в сад воду, моет ведро. Я, как могу, ей помогаю, но все больше крутится голова, и горит уже не только рука, но и, кажется, все тело.

Я прикладываюсь на скамеечку на террасе и, как будто, проваливаюсь в черную яму. И вот ветки смородины чертят над моей головой геометрические фигуры, полыхают в вышине ветки яблони болезненно-багровым светом, «Паф-ф-ф, фаф-ф-ф» трещат и рассыпаются искры.

Уже в темноте мы с мамой едем на ее машине (хлебный грузовичок ГАЗ-51, на котором она развозит хлеб по окрестным деревням) из больницы. Я подпрыгиваю на мягком сиденье, правой рукой держась за поручень. Левую – дурно пахнущую каким-то противным лекарством, толстую, запеленутую коконом, в белый бинт – я держу на весу, баюкая ее, как куклу.

Молочная река