Чемодан, револьвер и расческа

– Скоро найдём, не волнуйтесь.

– Дай то Бог. Закончите с осмотром, закройте на ключ, да дворнику отдайте. Дел невпроворот, простите, должен я уйти.

– Хорошо,– согласился Стабров.

***

Девяткин же поправил шапку, отряхнул воротник от снега, и пошёл за Матвеем Ильичем, в сторожку дворника. Начальник мётелок церемонно открыл дверь, словно это было присутствие, а не его скромное жилище.

– Присаживайтесь. Может, чаю? Самовар горячий, – предложил Кузнецов.

– Так не откажусь.

Хозяин налил чай в глиняные кружки, на блюдечке лежал кусквой сахар, уже наколотый на маленькие кристаллы . Андрей Сергеевич взял кусочек, положил за щеку, и не спеша наслаждался горячим чаем. Матвей Ильич тоже был рад гостю, это было заметно.

– Ильич… Такое дело… После убийства ничего не находили в мусорных баках?

Дворник призадумался, припоминая происшедшее. День выдался суматошный да невесёлый.

– Да Манька ругалась, кровь отмывала, три тряпки выкинула. А, постой, Сергеич! – обрадовался Ильич, – да ещё хуже было… Такая, знаешь, беда произошла! Канализация засорилась, и Андрюха-то, водопроводчик, прочищал, ругался- страсть… И бинты нашёл, да куски ваты…

– Кровь была? – оживился полицейский.

– Так в канализации не кровь течёт…

Девяткин засмеялся, и допивал чай ещё с большим удовольствием. Андрей Сергеевич достал и пачку папирос, столь любимых хозяином, и двое мужчин, донельзя довольных друг другом, окутались табачным дымом.

***

Стабров же все смотрел, и взяв лист бумаги, примерно вымерял высоту, с какой стреляли в стол. Прутики от веника торчали вверх…Угол – градусов … Почти девяносто…

– А, точно… Могила бросился под стол, а стрелявший, видно вскочил, и палил в столешницу… Дальше наш Терентий высунулся, и выстрелил из браунинга, и ранил своего убийцу. Но- стрелявший обзавёлся подушкой, точно… Выстрелов «Смит -Вессона» не было слышно… Так, так… Могила вероятно, подошёл к раненому, и бл уверен, что вероятно убил незнакомца. Но тот, очнувшись, сделал два фатальных выстрела… Ерунда какая-то.

Бывший моряк воевал, и знал, как долго человек отходит от шока, тем более, если ранение от браунинга было серьёзным… Всё не сходилось…

– Чёрт! Я не подумал!

Стабров положил стол с тремя дырами на бок, столешницей на пол, и сам присел за стол. Отверстия от пуль оказались на уровне его ног.

– Итак, человек ворвался в комнату, Могила опрокинул стол, спрятавшись за ним, вошедший выстрелил три раза, Терентий высунулся, выстрелил и ранил вошедшего. Вероятно, дверь была не заперта. Сообщник вошёл, и пользуясь тем, что Могила ранен добил двумя выстрелами, и унёс раненого, перед тем поставив стол на место. Да, так получается, а то с отверстиями от пуль было очень странно… Но как он вытащил раненого, и как убийца ретировался?

Стабров вышел из номера, притворив дверь и по коридору подошёл к пожарной лестнице. Девяткин уже стоял здесь, и рассматривал через стекло труды Матвея Ильича.

– Поговорил я с дворником, Сергей Петрович. Засор был в канализации. Водопроводчик вытащил из трубы бинты да ком ваты.

– А ? Ну да, какая там кровь… Ну что, помошник, здесь значит, раненому и помощь оказали.

– То есть, в одном из номеров и проживает убийца?

– Или да, или нет. Может, сообщник просто прятал, а потом выпустил убийцу. Окно красили недавно, притом не открывая. Следы на окне, замок вскрыли, видите, Девяткин- краска сорвана и сбита. И, по пожарной лестнице, с улицы, человек сюда забирался, и, видно, и ушёл. А за ним один из жильцов закрыл окно.

– То есть, не найдём убийцу?

– Да отчего же…Пойдёмте на этаж ниже. Только вы подыгрывайте мне, Девяткин. Нам интересна уборщица Мария, именуемая здесь совсем непрезентабельно Манькой.

***

На стук в дверь полицейскому чиновнику открыла весёлая, видная и улыбчивая женщина в цветастом платье и войлочной душегрейке, с повязанным на голове простеньком сатиновом платке. Вперёд выдвинулся улыбчивый Девяткин.

– Здравствуйте Мария. Мы по делу, из сыскной полиции.

– Ох ты боже мой… Сроду ничего такого не делала, а если говорят, так враньё всё это, – произнесла женщина, отступая внутрь своей комнаты, – наговор да злые языки.

– Сергей Петрович Стабров, – начал теперь и начальник, – как к вам обращаться?

– Так Марья Устиновна. Проходите, раз пришли.

Мария Устиновна была крестьянского сословия, рано одовела, детей не имелось. Вот и пригласили дальние родставенники в Москве пожить и поработать. Так крестьянка и стала работницей в гостинице.

Полицейский начальник кивнул, снял шапку и вошёл. Он глянул на свои ботинки, уважая чужой труд, но обувь была не грязной. Женщина предложила обоим присесть. Стабров снял куртку, а Девяткин пальто.

Комната была обычной, чистой но не более того. Стены покрашены зелёной краской, потолок побелен, доски пола окрашены в коричневый цвет. Из мебели имелась железная кровать, шкаф для одежды, стол, и четыре табурета. Лампочка под потолком в жестяном абажуре светила ярко.

– Мария Устиновна, в день убийства вы были в гостинице? – начал опрос Стабров, смотря в лицо женщине.