Чемодан. Вокзал. Россия

– Я тоже не слежу. Просто прочитал пару книг по истории военной формы. Очень увлекательная тема. Фельдграу. Какое красивое слово.

Не зная, что сказать, я заметил, что у него интересная работа

– Это-то? Это не моя работа. Это так, для души. Моя работа, если хотите знать, это вот, – он взял верхние бумаги из раскрытой на столе папки. – Гражданка такая-то просит освободить ее частную чайную от уплаты налогов на полгода.

– И что вы ответите?

– Что я отвечу. Отвечу, что в своей чайной она подает водку и сигареты, а значит, это уже не чайная, а ресторан. Отвечу, что 10 рублей выручки в день, указанные в ее декларации, – это даже и не смешно. Отвечу, что мороженое, которое она продает в ресторане, она варит во дворе своего дома в нарушение всех санитарных норм, да еще чадит на три соседских участка за раз. Вот что я отвечу.

– Понятно. Ну так я пойду.

– Хорошо. Давайте я вам в бумаге распишусь, пока не забыл.

Он поставил, наконец, свой портрет на место и принялся аккуратно заполнять наши со стариком маршбефели, все время сверяясь с заполненным другой рукой образцом.

– Может быть, вы посоветуете мне кого-нибудь из немецкого аппарата? Хочется задать все-таки несколько вопросов насчет работы коменданта.

– Посоветую. У коменданта есть русская переводчица. Не помню, как зовут, извините. Молодая такая, высокая. Обратитесь к ней.

– Это мне, получается, в фельдкомендатуру нужно зайти к ней?

– Нет, она сейчас у нас в архиве сидит. Бременкамп в тот же день, как уехал комендант, отправил ее составлять какую-то записку. Формально это для чего-то надо, но, я думаю, он просто хотел убрать всех свидетелей из кабинета начальника. Потому что секретарь коменданта сейчас знаете где?

Манера бургомистра задавать без конца вопросы начала меня бесить, поэтому я только буркнул «и где же».

– В отпуске! – радостно выкрикнул он.

На этом я попрощался с ним и вышел из кабинета. Его секретарь все так же чистил карандаши.

Идти к переводчице мне не хотелось. Что она могла знать? Если бы комендант находился под подозрением, имело бы смысл составить с ее слов график его перемещений, хотя бы для перепроверки других свидетельств, но перемещения коменданта к нашему делу, очевидно, никакого отношения не имели. Однако идти сразу в гостиницу было еще рановато, и я прошел к кабинету, который указал бургомистр. Там было пусто, а дверь заперта. Я сунулся было в соседний, но и тот был закрыт. Компания женщин уже в верхней одежде прошла мимо меня, каждая смерила подозрительным вглядом, но никто ничего не сказал. На лестнице на меня налетел бургомистр.

– Что, ушла? Погодите.

Он метнулся к небольшому лестничному окошку-бойнице и, потеревшись лбом о стекло, подозвал меня к себе.

– Вон она идет. Видите, в шубе короткой.

Площадь перед ратушей была заполнена людьми. Закутанные шерстяными платками и увешанные сумками крестьянки, согнувшись, тащили в разные стороны полные мешки. Неизвестно чего дожидающиеся мальчишки в немецких форменных шинелях с поднятыми воротниками толкались у крыльца и гоготали. Мальчишки чуть помладше, но уже в разномастных советских пальтишках и каждый с веревкой от замызганных санок в руке деловито осматривали чисто вымытую иномарку, припаркованную у желтого костела через дорогу. Возле универмага стояли два мужика в кепках и с цыгарками в зубах и ничего конкретного не делали, только чуть-чуть покачивались. Девушка в короткой шубке, действительно, как раз пересекала улицу и здорово махала при ходьбе руками.

– Понятно, спасибо.

Он удивленно посмотрел на меня.

– Что, вы не догоните?

– Да нет, это не к спеху.

– Да тут ходу пять минут, посмотрите.

Он еще раз прижался к стеклу.

– Ну?

– Да, пожалуй, отлично, – пробормотал я и, быстро махнув на прощание, сделал вид, будто бегом спускаюсь по лестнице. Выйдя из ратуши, я остановился и медленно огляделся по сторонам.

– Да чего вы встали! Вон же она поворачивает! – выкрикнул мне спустившийся следом бургомистр.

Не успел я ответить, как он заорал через всю площадь:

– Панна переводчица! Панна переводчица!

Девушка испуганно оглянулась по сторонам и наконец увидела машущего ей бургомистра. Сопротивляться не было никакой возможности, поэтому я, ничего не говоря, потрусил в сторону переводчицы.

4.

Переводчица вблизи оказалась короткостриженной и здорово сутулящейсяблондинкой. Шуба ее была не просто короткой, а меньше на размер или два, и, когда она протягивала мне руку, ее рукав задрался чуть не до локтя.

– Скажите, это ведь бургомистр мне только что орал?

– Все верно, – задыхаясь, подтвердил я. – Он просил вас остановиться, чтобы я смог вас догнать.

– Арестовать меня хотите?

– Чего? Ничего подобного. Давайте-ка отойдем, а то людям идти мешаем. Да не арестуя я вас, что вы смотрите. Я вообще никого не могу арестовать, я не из полиции. Но я бы хотел с вами немного поговорить о вашем начальнике.

– Это же вы из той комиссии, которая приехала из Смоленска? Какой-то ревизор?

Тут я несколько опешил. Узнать о нашем со стариком приезде так быстро не должны были даже немецкие чиновники, не говоря о простой переводчице.