Чемпион тюремного ринга

Его схватили за шиворот, толкнули к двери. Очередной мордоворот принял эстафету, перехватил пленника и метко вписал его в проем.

Илья стиснул зубы и терпеливо сносил унижения. Ничего, он поквитается. Он затруднился бы ответить, откуда взялась такая уверенность, просто знал, что спецназ не сломать.

Беженцев ушел. Этот парень треснет, но дойдет до своих. Они не будут копаться, акция возмездия вот-вот грядет.

Илья должен был подумать о себе, напрячься, выжить.

Грубая сила куда-то поволокла его. Он старался смотреть на это дело со стороны, а в голове надрывно хрипел Высоцкий: «Меня схватили за бока два здоровенных мужика…»

Илья плохо помнил, как его везли. Железная будка грузового автомобиля ходила ходуном. Он катался по полу, бился о борта, потом вцепился в какой-то кронштейн на месте выломанной лавки, сделал попытку зафиксироваться. Минут через пятнадцать грузовик съехал с проселочной дороги на асфальт, тряска уменьшилась.

Илью мутило, периодически рвало. Случались моменты, когда его состояние делалось совершенно омерзительным. Он даже жалел о том, что выжил. Дело принимало затейливый и непредсказуемый оборот.

Пару раз машина останавливалась на блокпостах. Кузов распахивался, луч света брезгливо ощупывал скорченное тело.

– Хлопцы, и охота вам бензин жечь ради этого ватника? Пристрелили бы лучше. Вон канава пустая.

– Нехай лежит, – возразил кто-то из сопровождающих. – Есть приказ доставить колорада в Беленск. Нам велено – мы выполняем. В Котовском заберем других таких же, будет полный загон.

– Тоже верно, – согласился постовой. – Надо же кому-то работать. Вольным зарплату платить положено, а этим она вроде ни к чему. Ладно, хлопцы, везите.

Ткач отлетал за грань, приходил в себя, снова терял сознание.

Грузовик шел в колонне. Иногда его обгоняли мотоциклы. Люди, сидящие в них, орали кому-то, чтобы освободили дорогу.

Илья смутно помнил, что была еще одна остановка. Распахнулись створки кузова, загомонила толпа.

– Ускорьте их, хлопцы, а то квелые они какие-то, – взывал молодой голос.

– Грузи багаж! – выкрикнул другой. – До встречи, колорады. Счастливо вам оздоровиться в «Олимпике»!

Илья машинально вспомнил, что спортивно-оздоровительный лагерь под Беленском назывался именно так – «Олимпик».

В кузов со стонами и руганью карабкались люди, падали на пол.

– Братцы, что вы делаете? – прокричал молодой парень, лица которого Ткач не видел. – Я не сепар, на войне никогда не был. Хлопцы, отпустите. Я в депо на маневровом работаю. Это ошибка, вы не того взяли.

Солдаты смеялись, им было начхать, того или не того. Пусть радуется, что к стенке не поставили. Конвоир ударил прикладом, несчастный схватился за бедро, покатился по железному полу.

Двери захлопнулись. Затарахтел мотор, машина покатила, болтая разболтанными бортами.

Парня, похоже, и впрямь взяли по ошибке. Он жаловался, стонал, взывал к какому-то Ваньке, который точно знает, что он, Федька Жмыхов, никогда не участвовал в террористической деятельности, не сочувствовал сепаратистам и вообще в политике разбирается так же, как в квантовой механике. У него жена и две дочки, которые теперь останутся сиротинушками.

– Да ладно, Жмыхов, уймись, – увещевал парня какой-то мужик со спокойным норовом. – Не повезло тебе, да и нам всем. Я в ментуре служил, в войне не участвовал. Единственный грешок за душой – колонну ополченцев сопровождали, когда они раненых из-под Волопасовки вывозили. Да хватит уже скулить, Федька, прекращай! Нам по барабану, что ты не сепар, а воякам тем паче. Думаешь, кто-то будет разбираться? Им рабы нужны, а ты бык здоровый, работящий, вот и сделали из тебя врага нации.

Душа Ильи противилась такому бесславному будущему. Илья пытался сесть, прислониться спиной к вибрирующей стене кузова. В машине было душно, воняло потом, сортирными нечистотами, видимо, от кого-то из «новоселов».

Створки дверей в задней части кузова прилегали неплотно, их болтало. Между ними был зазор, в который проникало немного воздуха. Ткач начал перебираться туда, прополз по чьей-то ноге, отдавил кому-то руку.

Водитель набрал скорость и проглядел глубокую яму на дороге. Машину безбожно тряхнуло. Арестанты смешались в кучу. Кто-то с болью в голосе проорал, что у него сломана рука.

Илья удержался, успел схватиться за кронштейн. От тряски оторвалась скоба на дверях, и створки с пронзительным лязгом распахнулись. Ткач на миг ослеп от яркого света. Буквально по пятам катила машина сопровождения. Лучи ее фар били прямо ему в лицо.

Все остальные еще не поняли, что произошло. Основная масса узников находилась в передней части кузова.

Какая-то сила вытряхивала Ткача из машины. Он с силой оттолкнулся от стены. Левая створка болталась, то распахивалась, то захлопывалась. Илья прыгнул на нее, вцепился руками в верхний гребень. Заныла грудная клетка, по пальцам резанула боль.

Створка под весом тела помчалась от кузова. Он поехал вместе с ней и разжал руки, когда она достигла крайнего положения. Была ночь. Ткач ни черта не видел – фары слепили. Он покатился по обочине и загремел в канаву водостока, заросшую крапивой.