Чемпионат (СИ)

Бобров хмыкнул, в очередной раз изумившись творившимся вокруг делам и своей неосведомлённости:

- Чувствую себя пешкой, которую не посвящают в большие дела ферзи и короли.

- А если эта та пешка, которой уготована роль стать ферзём? – Лера лежала у него на коленях, смотря на него снизу вверх. Она вздохнула и отвела взгляд, - Так иногда хочется насладиться тишиной и покоем, быть просто с тобой…

- Лерусь, ну ты чего вновь? Раз так получилось, чего ж теперь сделаешь. Не сумели мы стать с тобой примерной семьёй. Не повезло, не срослось, звёзды не так светили… Но ведь есть шанс другим что-то оставить, а? Мы же можем и для себя пожить. Тьфу на это пошлость.

- Конечно, милый. Но не забывай, что я женщина всё же. И всякая такая слезоточивость и сентиментальность не задвинуть навсегда и наглухо. – Она помолчала. - Обними меня.

С утра пораньше встать не получилось – организм требовал возвращения долгов за предыдущий суматошный день. Часам к двенадцати они собрались. Купили овощей, колбасков и пряников к чаю. Наделали бутербродов в дорогу и собрали рюкзачки. Юра раскопала в чулане палатку и коврики. Чтобы не ездить в Крылатское – купили Лере брюки, ботинки, мембранную куртку и комбо бельё. Хмурая погода не отражалась на их энтузиазме. Как давно они не занимались собой! Но тут всё испортил звонок.

- Голубки, привет вам! – Ганжа был лёгок на помине, блестел лысиной и качал серьгой в ухе. – О! Решили вспомнить походную юность? А что! Тогда и я с вами. Уж не обижайтесь, что нарушу вашу идиллию – дело важное. Ждите, скоро буду.

Он не дал вставить не единого слова и погасил свой вызов. Расстроенный, Бобров кинул рюкзак на пол и сполз по стене туда же.

- А то я уж почти поверил, что бывает лафа без Ганжи. Надо было видофон отрубить.

- Да ладно тебе. Может, дело выложит да отстанет, - Лера старалась быть оптимистичной, но и сама она была невесела.

Ганжа приехал шустро, ввалился бесформенной фигурой и затоптал прихожую грязными ботинками.

- Поехали! – скомандовал приказным тоном.

- Вот и всегда ведь так. Ни тебе здрасьте, ни до свидания, груб и прямолинеен! – пожурил Сергея Бобров.

- И никакого пиетета к женщинам, - добавила Лера.

- О, чтой-то? Бунт на корабле? Голубки разворковались что-то громко. Ты, Юрец, вообще, помалкивал бы – после вчерашнего. Собственно, косвенно с твоей выходкой мой приезд и связан. Но здесь мы об этом не будем, поехали на пикник, раз собрались. Только, уж простите, не в ваши «исторические» (или куда там вы запланировали) места поедем, а туда, куда моя карета вас домчит.

- Это что, в кабак, что ли, опять засядем? Пощади, с нами дама!

- Лерка, у тебя муженёк прямо-таки юморист! Так и брызжет перлами остроумия! Как ты живёшь с ним? Ладно, в дороге похихикаем – поскакали.

Ганжа схватил Лерин рюкзак и пошагал к лифту. Юра, пропустив жену вперёд, закрыл дверь и поплёлся следом. Сергеев старинный шаробан был припаркован рядом с подъездом – вещи запихнули во вместительный багажник и погрузились сами в салон.

- Серёг, не томи, что за дело такое? Не дал ещё два дня отдохнуть, буду впредь телефон отрубать, - Юрий с кислой миной глядел в унылые пейзажи. Они ехали куда-то на юг.

- Погодь, не гони вперёд паровоза. Точнее, быстрее моего скоростного автомобиля. Сейчас выскочим за Стену, там всё и будет. Кстати, давно вы не были на моей даче?

- Ого! Серёжа! Неужели? – Лера искренне обрадовалась, - то есть, спустя годы мы можем посетить сие расслабляющее местечко?

- Ну, как-то так… Последний год стал снова наезжать туда, подремонтировал там чуток. Отдохнуть от вечной беготни. Банька опять же.

Юра тоже посветлел ликом – он любил бывать на даче у Ганжи. Дача – небольшой участок с двухэтажным тёплым домиком и баней – остался от бабули Сергея. Бабулю, в отличие от родителей, Ганжа очень любил. Дачу берёг, домик поддерживал и бардак не разводил.

- И баня будет? – Лера потёрла ладошки в предвкушении. Париться она любила и умела. Ой! Мальчики, только купальника-то у меня нет, - она растеряно посмотрела на мужа.

Ганжа довольно заржал:

- С каких-то это пор в баню ходят в купальных костюмах?

- А ты глаз свой развратный на это чудо нетронутой красоты, не коси, – Одёрнул его Юра. – Лерусь, попаримся без него.

За Стеной вдоль шоссе потянулась Полоса Отчуждения, в народе – просто Полоса. Это было кольцо шириной километров в двадцать, без единого деревца и кустика. Здесь запрещалось селиться, строиться. Даже гулять было нельзя. Сделано это было во избежание накопления населения возле Стены. Полосу регулярно патрулировали и облетали граничники.