Чемпионат (СИ)

Но Ганже повезло – дачка его бабушки попала в зону прилегания к домодедовскому аэропорту. Здесь заросло всё блатными коттеджами, дворцами и дачными домами. Лишь благодаря своей настырности, Сергей сохранил за собой участок, скромным клочком диссонируя с шикарными садами соседей. Правда, как водится, дороги чуть в стороне от ухоженного шоссе в аэропорт, а тем паче, среди участков были ухабисты, с шоколадными лужами и глубокими выбоинами. Чёрный нелетающий рыдван Ганжы подкатил к калитке утыканный грязными кляксами и размалёванный коричневыми разводами.

- Вот вам, пожал-те, вполне себе походная грязь. – Ганжа аккуратно, по островкам допрыгал до калитки и, поколдовав с засовом, со скрипом отворил её. – Заходите гости дорогие, тут, у дяди Серёжи почище будет.

- Однако какими небоскрёбами тебя окружили, - Бобров хмуро озирался по сторонам.

- Но всё же дырку к Пахре не застроили и лесок не вырубили, так что просторы всё же ещё имеются. И потом за три года, как замки эти воздвигли, я соседей и видел раза три всего. Приехала пара немолодая (вот зачем им четыре этажа?!), поздоровались, шашлычок изжарили и удалились. А с этой стороны вроде бы затеяли традицию летом в жару приезжать детишки кавказские с тёлочками развлекаться, да что-то не заладилось, видать, у родителей, и всё притихло, и травой поросло, - действительно, один из соседских домов выглядел запущенным, и даже казалось, что на черепичной крыше пробивается травка.

Ладно, вы пока выгружайтесь, размещайтесь в своей комнатке, а я в подвал – печь запалю. – Ганжа открыл дом, а сам пошёл на другую вниз по склону участка – где был вход в подвал. Машину он так и оставил возле забора.

Лера с Юрой пролезли с рюкзаками в стылый дом. Но было, хоть и прохладно, но уличная сырость не проникала внутрь, поэтому даже и без ещё не включённого отопления было комфортно и хотелось скинуть уличную одежду.

- Вот почему он здесь отдыхает! – понял Юра.

- Почему?

- А внутри никаких дурацких следов современных нет. Всё так, по старинке. Тут рубильничек, здесь плита на газу, здесь холодильник камерный. Стены деревянные. Из окна глядеть (ну, если не вбок, где эти замки, будь они неладны) природа какая никакая. Да… вот душ только зря он здесь воткнул. Баня же есть!

- А мне как раз вот это изменение нравится, - Лера заглянул в душевую кабину.

Тут в трубах отопления зажурчала вода – Сергей запустил котельную. Это была его гордость – он соорудил настоящую котельную, только маленьких размеров. Опять же здесь проявилось его отрицание современных достижений. Хотя горючим служили особые брикеты, камуки, как называли их в Сибири. Придумали их в Новосибирске. Служил камук заменой каменному углю и солярке, отходов и дыма было от него немного, экономически выгоден и именно, поэтому в Московской республике он был чуть ли не запрещён. Рубил он цены на стандартные энергоносители. Но у Ганжи были связи – и кубометр камука всегда был в запасе.

Тепло от радиаторов уютом разливалось по небольшой кухонке, где ребята разбирали съестное. Вскоре вошёл Ганжа, напевающий «…сказал кочегар кочегару…».

- Так, ну что - баньку? – довольный, он потирал руги.

- А как же твой серьёзный разговор?

- Да чего ж ты зануден, мой друг! – Ганжа приобнял Юру и улыбнулся. - Попаримся, расслабимся, и всё будет. Лер, ты будешь красное сухое? У меня тут бутылочка Саперави припрятана.

- От бокальчика не откажусь.

- Вот и славно, а то я вечно с тобой, как последний алкаш, в одно лицо алкоголь кушаю, - это был упрёк непьющему Боброву.

От вновь отлучился, вскоре объявившись:

- В общем, я затопил, веники замочил. Скоро можно будет идти.

- Сейчас, Серёж, немножко приготовим, чтобы потом быстро всё на стол собрать.

Лера помыла всякую зеленушку, после чего всем вместе вылезли на улицу. Там на очаге из камней изжарили колбаски.

- Эх, а сейчас бы мяска, - затосковала Ганжа. – Только ведь фиг достанешь, это к твоим родителям надо ехать.

- Да, я там успел свежей дичи стрескать.

- Эй, не трави душу! Пойду температуру погляжу, - Сергей пошёл в баню.

- Юр, я сейчас миску вынесу – завернём, и будут горяченькие.

Пока Лера ходила за посудой, Юра не утерпел и стянул одну колбаску. Когда подошла Лера, он стоял с видом нашкодившего кота, прожёвывая последний кусок.

- И что, уже съел?

- Лер, ну так же вкуснее – с огня-то.

- Ага, ты предлагаешь налопаться, а потом париться? Или потом, разгорячёнными стоять в этой промозглости жарить?

- Всё, всё – пошли в баню. – Бобров чмокнул жирными губами жену. – Я пойду за полотенцами. - Серёга, где у тебя полотенца? – крикнул он вышедшему Ганже.

- Возле душа в шкафчике посмотри.

Жар густым маревом обволакивал и высыпал росинками пота на разгорячённых телах. В тусклом свете мелькал веник, оставляя банные листы на изящной Лериной спине. Бобров, намахавшись, вывалился на улицу, паря', как только что сваренная картошка. Лера подкралась сзади и обдала его сзади водой из ведра.

- Ааа! – заорал Бобров и, схватив жену, побежал с ней к Пахре, где с разгону влетел в студёную воду. Лера визжала, довольная, и колотила кулачками по его груди.