Черчилль. Биография. Оратор. Историк. Публицист. Амбициозное начало 1874–1929

Годы спустя Черчилль задастся риторическим вопросом – насколько обширна власть родителей над своими детьми. «С одной стороны, можно подумать, что само будущее находится в их руках, – рассуждал он. – В начале жизненного пути они самые главные. Они контролируют впечатления, поступки и опыт, а также обладают властью, не имеющей обжалования. Но при всем этом разве не удивительно, насколько бессильны они на самом деле?»⁵⁰⁵

В случае самого Черчилля бессилие родителей проявилось очень наглядно. Он был сложным ребенком. Преподаватели Хэрроу жаловались на его «забывчивость, невнимательность и непунктуальность». «Уинстон настолько организован в своей неорганизованности, что я и в самом деле не знаю, что с ним делать», – разводил руками его классный руководитель Генри Оливер Дэвидсон (1854–1914). Те, кто его учил, не понимали, как, обладая способностями, которые должны были обеспечить мальчику верхнее место в классе, он оставался в самом низу по успеваемости⁵⁰⁶. Уинстон и сам признавал свою «невнимательность и забывчивость»⁵⁰⁷. К тому же он, как выразился В. Г. Трухановский, был «страшным болтуном, почти непрестанно разговаривая с тех пор, как научился произносить слова»⁵⁰⁸.

Леди Рандольф ничего не оставалось, как проявлять суровость, строго отчитывая своего отпрыска: «Твой отчет об успеваемости очень плохой. Твой стиль учебы, порывистый и непоследовательный, обеспечил тебе последнее место. Мы с отцом очень разочарованы. Уверена, у тебя найдется тысяча причин для извинения, но если бы ты занимал хоть немного более высокое место по успеваемости, а твоя учеба отличалась большей методичностью, я бы попыталась согласиться с некоторыми из них. Дорогой Уинстон, ты делаешь меня несчастной, я возлагала на тебя такие надежды и так гордилась тобой. Следующие год-два окажут влияние на всю твою жизнь, остановись и одумайся, пока не стало слишком поздно» (выделено в оригинале. – Д. М.)⁵⁰⁹.

У Черчилля действительно была тысяча причин для извинения. Он признавал свою леность⁵¹⁰, но проблемы, по его мнению, были не только в нем. Проблемы были и в преподавателях. «Я не могу учиться у того, кого ненавижу и кто отвечает мне тем же», – объяснял он⁵¹¹. Уинстон не боялся поправлять учителей, если считал, что они не правы⁵¹². Особенно если ошибались в цитировании английских поэтов или приводили неверные исторические факты. Однажды он раскритиковал лекцию про Ватерлоо, сославшись на источники, неизвестные преподавателю. Источники были проверены, и оказалось, что Черчилль был прав⁵¹³. Не боялся он и дерзить, отвечая на нападки в свой адрес. Когда один из учителей заявил ему в категоричном тоне: «Черчилль, у меня есть очень серьезные основания быть недовольным вами», он тут же парировал: «У меня также, сэр, есть очень серьезные основания для недовольства вами»⁵¹⁴.

Помимо проблем с учебой, в Хэрроу Черчилль снова «отличился» своим поведением. «Он последовательно нарушал почти каждое правило, – вспоминал учившийся с ним сэр Джеральд Вуластон (1874–1957). – Он был ужасно непослушный»⁵¹⁵. Однажды его поймали за битьем стекол в одной из школьных мастерских⁵¹⁶. Уинстон объяснил, что мастерская не функционировала и он с друзьями лишь хотел ускорить процесс ее разрушения⁵¹⁷. Наказание последовало незамедлительно – семь ударов розгами⁵¹⁸.

Но Черчилля это не остановило. В другой раз он собрал из пороха и пивной бутылки бомбу, которую намеревался взорвать в заброшенной постройке. Там, по слухам, водились приведения, и он решил положить этому конец. Поместив взрывное устройство в подвал, поджег его и выбежал наружу. Однако ничего не произошло. Подождав немного, Черчилль полез вниз, и в этот момент раздался взрыв. Ему повезло – он отделался легкими ожогами на лице и опаленными бровями⁵¹⁹.

Черчилль не раз отвечал за свои проступки и перед сверстниками. Например, его любимой проказой было сталкивать школьников в местный бассейн. «Что бы ни говорили, но это было очень забавно – подкрасться к какому-нибудь голому приятелю, а лучше недругу и толкнуть его в воду, – вспоминал он впоследствии. – Я частенько проделывал эту шутку с парнями моего возраста или поменьше. У меня это даже вошло в привычку».

Один случай запомнился ему особенно. Приметив невысокого парня, наш озорник тихо подкрался к нему и толкнул в воду. Торжество было недолгим. Юноша быстро вылез из бассейна и походкой, не предвещавшей ничего хорошего, направился к обидчику. Уинстон попытался спастись бегством, но был настигнут и брошен в воду.

Едва он выбрался из бассейна, как его окружили одноклассники:

– Ну, ты и влип!

– Ты хоть знаешь, что натворил?

– Ты столкнул Эмери[26], он учится в шестом классе…

– К тому же он староста, отличный спортсмен и лучший игрок футбольной команды…

Уинстону ничего не оставалось, как принести извинения:

– Прости меня, но я принял тебя за четвероклассника. Ты ведь та кой… маленький. – Сообразив, что последнее слово говорить не сле довало, он тут же добавил: – Мой отец, а он великий человек, тоже маленький!