Черчилль: быть лидером

Должны были пройти десять лет в политическом ауте, должна была разразиться новая мировая война, прежде чем Черчилля не то чтобы возведут на политический олимп – ему предоставят возможность вновь вступить в игру, а уж дальше все зависело от него, и он не подвел.

...

ВОСПОМИНАНИЯ СОВРЕМЕННИКОВ: «Черчилль – человек огромного порыва и живого воображения, но он поглощен страстью делать нечто потрясающее, за что ему должны ставить памятники».

Невилл Чемберлен

На прежнем посту

Вернувшись в сентябре 1939 года в Адмиралтейство, Черчилль не стал ограничивать свою деятельность одними военно-морскими делами. Следуя хорошо зарекомендовавшей себя схеме, он установил активные письменные отношения с главой правительства Невиллом Чемберленом, регулярно знакомя его со своей точкой зрения по самому широкому кругу вопросов.

«Я считал, что как член военного кабинета обязан придерживаться общей точки зрения, и я не отказывался подчинить свои собственные ведомственные нужды основному плану, – вспоминал Черчилль. – Я стремился найти общую почву с премьер-министром, а также передать ему все свои знания в этой области, накопленные до этого. Поощренный его вежливостью, я написал ему ряд писем по различным проблемам по мере их возникновения. Я не хотел вступать с ним в споры на заседаниях кабинета и всегда предпочитал излагать все на бумаге».

Круг общения Черчилля не ограничивался одним лишь Невиллом Чемберленом. По его собственным словам, он также «писал другим членам военного кабинета и министрам», с которыми у него «были ведомственные и другие дела» [1025] .

Одновременно с налаживанием полезных связей в Адмиралтействе была внедрена новая система отчетности, в дальнейшем распространенная на другие ведомства – Министерство военно-воздушных сил, Военное министерство, Министерство снабжения и даже на Министерство торговли. Таким образом, все вышеперечисленные структуры попали в зависимость от Военно-морского министерства. Появившееся после начала Армагеддона Министерство ведения экономической войны было практически полностью поглощено Адмиралтейством. «Тот факт, что пост министра экономической войны все еще существовал, выглядел неким бюрократическим недоразумением», – констатирует Б. Тененбаум [1026] .

В 1930-х годах Черчилль пришел к выводу, что «капризы судьбы непредсказуемы, а ее пути – неисповедимы. Иногда она грозно хмурится именно в тот момент, когда хочет преподнести головокружительный дар» [1027] . Всего год назад потомок герцога Мальборо был не самым популярным заднескамеечником, активно критикующим правительство и имеющим мало шансов на политическое будущее. Теперь, когда прозвучал набат новой мировой войны, благодаря своей активности он снова оказался в первых рядах и снова привлек внимание современников.

...

ГОВОРИТ ЧЕРЧИЛЛЬ: «Капризы судьбы непредсказуемы, а ее пути – неисповедимы. Иногда она грозно хмурится именно в тот момент, когда хочет преподнести головокружительный дар».

Коллеги Черчилля, да и просто те, кому посчастливилось соприкоснуться с ним в первые месяцы войны, тут же почувствовали эту перемену. Перед ними предстал настоящий лидер, готовый вдохновлять и вести за собой.

«Я говорил тебе, что ставки Уинстона пошли вверх, люди ожидают увидеть его на посту премьер-министра», – делился с отцом личный секретарь Черчилля во время работы в Министерстве финансов Перси Григ [1028] .

«С самого начала мы стали размышлять о том, какие шансы, что Уинстон станет премьер-министром», – признался один из членов секретариата военного кабинета Гилберт Флеминг [1029] .

«Уинстон имел очень хорошие позиции в стране, – сказал после первого месяца войны один из коллег Черчилля по военному кабинету сэр Сэмюель Хор. – На данный момент он один из самых популярных членов кабинета» [1030] . Послу Великобритании в Вашингтоне Хор добавлял: «Я с ужасом думаю, что было бы, если бы у нас сейчас был другой военно-морской министр, а Черчилль находился бы в оппозиции» [1031] .

Особенно ярко личность Черчилля заиграла на фоне апатичного Чемберлена.

«Уинстон единственный человек в кабинете министров, кто может убедить людей завершить начатое, – писал в конце сентября прежний заместитель секретаря кабинета Томас Джонс. – Премьер-министр заторможен и бездеятелен, он говорит о стойкости и победе в пораженческих интонациях» [1032] .

Интересное сравнение выступлений двух политиков в парламенте в этот период сделал Гарольд Никольсон.

Первым выступал Чемберлен:

«Премьер-министр окружен скорбным и траурным настроением. Во время его речи чувствовалось, как уверенность и воодушевление депутатов исчезают с каждым новым словом. Когда Невилл сел на место, ему практически никто не аплодировал».