Чердак

Она говорила о сексе, в руке – выключатель, а я лежала на полу, распластавшись, как старуха, со старым синим линолеумом в цветах. Это означало грязь, грязью и было, а я всегда знала, когда должны были съесть Гретель, лежала на кукольном столе и сама была Гретель. Пришла ведьма с пластмассовым ножом из чайного набора и собралась резать – я знала, когда это случится, и будет больно, но одновременно приятно, и рука ведьмы была моей рукой с пластмассовым ножом. Всегда уходило так много времени, чтобы добраться до школы, хотя я видела флаг с крыльца и шла не останавливаясь в одном направлении, но меня все обгоняли. Вокруг было столько интересного: камешки, листья и вода в канаве, и как растут деревья и еще что-то, хотя, наверное, не единорог. Что поделать, если каждый шаг занимал много времени, а учитель злился, когда я приходила, однако я ни разу не останавливалась. Был еще маленький мальчонка со светлыми волосами – сидел на маленьком стульчике, запустив крохотные ручки в крохотные ножки, он был слишком мал для детского сада и ходил в ясли, но мне нравился. Если я заглядывала в туалет, то только пописать, а времени уходило так много, потому что все было интересно, а я постоянно перемещалась и не останавливалась. Мне не верили, повели в церковь, заколов булавкой красную юбку, там мне захотелось пописать, но я забыла, как поднять юбку. Вокруг были люди, звучала музыка, в кабинке я расстегнула булавку, а дома мне сказали, что юбка заколота по-другому, и я позволила что-то сделать с собой. В школе на горке вылезает шуруп, и если оттолкнуться, оставляет на ноге похожую на вышивку на носке белую царапину. Я придержала юбку, чтобы она не задралась, и не заметила, как шуруп разорвал трусики. Когда я пришла домой, меня спросили, что со мной делали большие ребята, и я ответила – ничего. На следующий день все повторилось, однако я заметила на спуске шуруп и рассказала все, как было. Она поджала губы и спросила, случалось ли подобное с другими маленькими девочками. Я ответила: не знаю. Затем она пошла в школу, и они с учителем, осмотрев горку, не нашли, чтобы на спуске выставлялся шуруп, я тоже не увидела, и с другими девочками ничего не происходило. С тех пор я в школу больше не хожу.

Это началось, когда появился он. Однажды ночью я проснулась, поискала ее, но ее нигде не было. Испугавшись, я спустилась по лестнице. Живущая в подвале девушка с песочными волосами читала, и свет падал на ее голову. Я встала на колени, измазав пижаму, и смотрела сквозь окно, как она читает. Девушка читала для меня, пока мать не вернулась с ним домой. Я еще побыла с девушкой с песочными волосами, а затем явился он, поднял меня с колен, поцеловал, и я ушиблась о его лицо. От него воняло пивной кислятиной, я оттолкнула его, а она сообщила: он мой новый папа. Я ненавидела его и несколько раз сказала ей, что видела его в таверне с другой женщиной. Она мне поверила, и они поцапались, он глядел на меня, и я видела в его глазах страх, и я называла его Джорджем, а не папой. Он уплыл, и у нас все нормализовалось, кроме того, что мне пришлось спать в ее кровати в салатовой комнате, где становилось светло, когда утром рассветало. Но я не могла вставать, потому что она жарко спала рядом со мной, и от ее тяжелого запаха, словно она впервые принимала ванну, меня в этой светлой комнате тошнило. И я открыла окно, увидев в черной грязи свою красную сандалию, там, куда я ее бросила, а она не нашла.

Я спала вместе с ней и однажды почувствовала, что в постели мокро. Подумала, мол, провинилась сама, но она сказала, что у нее отошли воды, и исчезла, а меня отдали миссис Райс, где я спала одна в кровати с высокими колонками. Там был большой мальчик, он сидел со мной за столом, брал двумя пальцами мою булочку, намазывал ножом со всех сторон горячим маслом, солил, перчил и горячую, в каплях протягивал мне. Ничего подобного я не ела, и он мне понравился. В полу были отверстия, и если стоять утром на решетке, когда еще темно, чувствуешь горячий ветер. Потом за мной пришел он, я плакала и не хотела уезжать, но он дал мне леденец и посадил с собой в машину, а дома сказал, что меня ждет сюрприз. Это было радио, и в это время передавали «Одинокого ковбоя», а ребенка не оказалось, и я заревела. Она поставила меня в ванну, стала мыть, посмотрела между ног и закричала, что он что-то со мной сделал, потом еще много раз повторяла, но я не помнила, чтобы он что-то со мной делал. С тех пор до того, как я от нее ушла, она часто меня звала, и по ее тону я понимала, что она хочет сказать, что он что-то со мной сделал, и спросить, так это или нет. Или упрекнуть, что я сама этого хотела. Однажды после того, как мы переехали в новый дом, возникла ссора, и она, разозлившись, заперлась в ванной. Он попросил меня помочь убрать постели в гостиной, чтобы сделать ей приятное. С нами был мой маленький братик, и мы возились вовсю, чтобы ей угодить. Потом она вышла и, пронзительно посмотрев на меня, спросила: закончили? – и потому, как хмыкнула, было ясно – она спрашивает: ты с ним это сделала?