Череп глухонемой обезьянки

Поначалу в объектив подозрительности Говорухи угодил москвич Эдуард Полуярков. Но вскоре Эдик был реабилитирован, вернее, переквалифицирован по другой статье — покушение на девичью неприкосновенность Алины Левинтаевой. Флюиды, связующие Алину и Эдика, зрению обыкновенного человека были недоступны, но во внутреннем взоре фотографа они, как в проявителе, проступили толстенными канатами.

Следует заметить, Говоруха вычислил соперника еще до того, как домик Густолеса начали поднимать на крышу девятиэтажки. И тогда же он решил навестить соперника — якобы по заданию редакции. Хотелось выведать, чем именно конкурент охмурил Викторию?

Говоруха постучал в дверь дома — никто не ответил, постучал в окно — результат прежний. Но препятствия только воодушевляют газетчиков. Говоруха решительно ступил в дом. От сквознячка шелохнулась занавеска на окне. Из-за нее выглянул череп, стоящий на подоконнике — он словно пресс-папье, придавил собой пару листов бумаги.

Когда человек длительное время занимается фотографией, то можете не сомневаться, на его моральном облике рано или поздно обязательно появится темные пятна. Нечто подобное происходит во время фотопечати дедовским методом. Поначалу на чистой бумаге проступает размытая облачность, и только затем она складываются в понятную картинку.

Взял в руки фотокамеру — готовься к нравственным изъянам! Щелкнул затвором — все равно что выдрал страницу из книги вечности и приспособил ее в свой альбом. Иными словами — сплагиатил! В некотором смысле все мы фотографы. Вертим головой по сторонам, щелкаем веками, фиксируем интересные моменты, но ведь никто не прикарманивает увиденное и не объявляет его своим шедевром?!

Говоруха подошел к подоконнику. «Тот самый», — подумал он, заметив отверстия на макушке черепа. Выглядел артефакт устрашающе. Такому пальцы в рот не клади — оттяпает и не подавится!

Говоруха представил, как древние волосатые хирурги дырявят голову своей соплеменнице, а затем нитками стягивают кожу на месте операции. В этот момент его словно самого кто-то дернул. (Без сомнения, это было созданье с хвостом и рогами.) «А почему бы не завладеть уникальным экспонатом?» — подумал Говоруха и взял череп в руки. Почти машинально фотограф пробежал глазами письмо Фокина, лежащее на подоконнике. После этого сомнений не оставалось — уникальный артефакт подлежит изъятию.

Как следовало из письма Фокина, метод продления жизни еще не был обнародован, поэтому Говоруха решил поторапливаться — иначе потом не докажешь свое первородное авторское право. Говоруха засунул череп в рюкзак, вынул оттуда фотокамеру, переснял письмо Фокина и вышел из дома.

Вот вам еще одно доказательство, как с виду безобидная профессия способна исковеркать человеческую душу!

Надо ли говорить, что через пару дней на редакторский стол легла статья Говорухи с подробным изложением метода продления человеческой жизни. Редактор Смысломелов удивился появлению статьи, ибо даже снимки в номер приходилось вытаскивать из Говорухи клещами. Но когда редактор прочитал статью, то удивился еще больше. Даже ему, очерствевшему под нескончаемым градом новостей, тема показалась интересной.

В статье говорилось о курении. А редактор курил. Более того, Смысломелов находился уже в том возрасте, когда, выпуская дым уголками рта, нет-нет да и задумываешься, а долго ли еще протянешь? При ежедневной редакционной нервотрепке Смысломелов не имел права замахиваться более чем на семьдесят. И то, если повезет. Теперь же, как следовало из статьи Говорухи, неизбежное можно было отодвинуть. И у редактора для этого были серьезные основания.

Курил Смысломелов с малолетства. Еще школьником он воровал сигареты у отца. Как правило, кончалось это плохо. Будущего редактора мутило, кружилась голова. А когда отец узнал о сигаретах, стало еще хуже — от отцовского брючного пояса.

Но затем, когда Смысломелов вырос и стал курить на законных основаниях, отец признался, что и сам в далеком детстве баловался табачком. Да и мамка по молодости курила так, что будь здоров!

Теперь, припоминая отцовские откровения, редактор повеселел. Если мамка в молодости не чуралась сигареток, то стало быть никотин в его детский организм попадал раньше, чем материнское молоко. А ведь всем хорошо известно, что нет разницы, каким способом препарат доставляется в кровь. Он может быть в виде таблеток, порошков, пластыря, а то и жидким — для уколов. Основное условие — его эффективность.

В прежние времена табак жевали, нюхали, совали в трубки и папиросы. А теперь вот придумали извлекать никотин в газообразном виде из вейпов. Результат тоже превосходный. Даже у некурящих людей поднимается настроение, когда замечают великовозрастных сосунков. Еще неизвестно, стал бы Михаил Зощенко юмористом, не наглотайся он ядовитых газов в Первую мировую?