Череп глухонемой обезьянки

Додунский мысленно благодарил глухонемую обезьянку, нашептавшую ему революционный метод строительства. Преимущества очевидны. Во-первых, отпадала необходимость в дорогостоящих башенных кранах. Во-вторых, резко снизился травматизм. Чего там греха таить, иной раз строители обрывались с неогражденных балконов или роняли тяжести, не убедившись, что товарищи внизу ходят в защитных касках.

Вскоре в специализированном журнале «Строительство и демонтаж» появилась статья о революционном методе возведения многоэтажных зданий. Эффект от публикации был оглушительный, и Минстрой начал ратовать за внедрение нового метода. Так что вполне вероятно, со временем придется задуматься о создании еще одного музея — музея реформатора строительной отрасли Николая Додунского.

Читателям конечно интересно узнать, а где же все во время вознесения дома проживали Густолес и Эдик? Не удивляйтесь, они по-прежнему находились в нем — с усиленным фундаментом домик без опаски можно было отправить хоть на Марс.

Каждые две недели наши герои просыпались в приподнятом состоянии, в том числе и в физическом смысле. Их жилище взмывало над землей на очередные несколько метров. Панорамный вид из окна становился все необъятней. Нечто подобное происходит с пассажирами самолета, набирающего высоту.

Но на этом преимущества от передислокации жилища Густолеса не закончились. Как уже говорилось, Додунский, до того, как сделаться застройщиком, возглавлял машиноремонтный завод. И он помнил Густолеса как толкового бригадира, управляющего бригадой слесарей-разгильдяев. Именно такого специалиста, вернее, надсмотрщика над разношерстной строительной толпой Додунскому сейчас не хватало. Опять же, трудно было найти человека, более заинтересованного, чтобы стройматериалы не растаскивались, арматура вязалась как следует, а бетон не дожидался, пока строители накурятся. Ведь Густолесу предстояло жить на самой верхушке дома — или не жить, в случае, если строение получится ненадежным.

Одним словом, Додунский предложил Густолесу испробовать себя в роли бригадира строителей.

— Так я ведь… — невольно замялся Густолес.

— За это не волнуйся. Они и без тебя знают, как, что и куда лепить. И рядом с тобой всегда будет опытный прораб. Твое дело не давать этой банде пьянствовать и воровать. Строительную площадку не оградишь со всех сторон — это тебе не завод. Хотя и на заводе несунов хватало.

Додунский отвел глаза в сторону и не стал уточнять, о ком он говорил.

— Я посоветуюсь с племянником, — ответил Густолес, хотя предложение Додунского ему сразу польстило.

— Пусть и племянник поработает под твоим началом — испробует строительный хлеб.

Не прошло и трех дней, как Эдик оформился разнорабочим, а на четвертый понял, что стройка — не его стихия. Выяснилось, что возведение домов в основном сводится к перетаскиванию тяжестей, от которых ломит руки и ноги и ноет поясница.

Эдик с нескрываемой завистью наблюдал за работой механизаторов, сидящих в комфортабельных кабинах. Бульдозерист, например, забираясь в кабину, снимал рабочие сапоги и надевал комнатные тапочки. На голову он водружал большие наушники, отчего походил на марсианина. Вскоре Эдик узнал, что наушники не только спасают от шума. Внутри них бульдозерист разместил наушники поменьше — от телефона — и всю смену слушал музыку на FM-станциях.

Но более всего Эдика впечатлила работа крановщика 25-тонного гусеничного крана. Эта электрическая махина использовалась редко — когда не хватало грузоподъемности башенного крана, или тот не мог дотянуться до груза.

Обязанности крановщика состояли в следующем. В начале смены он забирался в кабину. Если это случалось в прохладное время, крановщик сразу же включал электрический обогреватель, снимал верхнюю одежду и откидывался в уютном кресле с подлокотниками. В таком положении он читал книги до обеда. Если требовалось поднять груз, он с неудовольствием отрывался от чтения, щелкал переключателем на пульте управления, расположенном под рукой. Когда же крану надо было переехать на другое место, крановщик включал электромоторы гусениц, которые двигались с черепашьей скоростью. Сам он при этом выходил на площадку у дверей кабины и материл рабочих, которые, по его мнению, неправильно таскают тяжелый электрический кабель, чтобы тот не попал под гусеницы.

Электродвигатели крана работали тихо, располагались далеко от кабины, так что у крановщика надобность в наушниках отпадала. Новости и музыку он слушал с помощью маленького транзисторного приемника.

Надо ли говорить, что крановщику для выполнения всех этих особо сложных операций полагалась высочайшая квалификация и наивысший шестой разряд. А вот Эдику присвоили четвертый, и то лишь благодаря его родственным связям с бригадиром.

Таская кирпичи, Эдик уже начал подумывать, а не перевестись ли в институте на заочное отделение, не освоить ли ему ремесло крановщика? Ведь регулярное общение с книгами, пусть даже и в уютной кабине, хорошо сказывается на интеллекте.

А интеллект — он никогда не помешает. В этом Эдик убедился, получив второе письмо от профессора Фокина.