Череп на рукаве

Новоиспечённый полк «Танненберг» получил на Иволге первое маршевое пополнение. Добровольцы, вступившие в ряды именно здесь, уроженцы планеты. Мрачные и сосредоточенные, мало что понимающие, но готовые сражаться до последнего. Их было много. Мы приняли полный комплект людей. Которых, правда, теперь ещё предстояло сделать солдатами.

Я, лейтенант Фатеев, командовал теперь полнокровным взводом. Микки, Глинка и Назариан — отделениями. Гюнтер, с его выдержкой и хладнокровием, составил в команде с Торвальдом и Петером прекрасный ракетный расчёт. Нам доставили новые огнемёты и дробовики. Дорабатывались бронекомбинезоны, испытываясь всеми мыслимыми органическими и неорганическими кислотами в присутствии также всех мыслимых катализаторов. И получилось так, что нам, единственной части, прошедшей боевое крещение на Омеге-восемь, выпало встретить первый удар Чужих.

Мы готовились. Мы получали новое оружие. Новые боеприпасы и новую броню. Половина Империи работала на эту новую войну, и на Внутренних Планетах люди вновь вспомнили основательно забытые карточки, талоны и пайки. Естественная пища заменялась продуктами биосинтеза. Всякими хлорелловыми брикетами и тому подобной гадостью, есть которую станешь на самом деле только тогда, когда голод основательно возьмёт за глотку.

Наш полк перебрасывали к морю, в крохотный портовый городок, название которого после этого прочно утвердится в общеимперских новостях, — Пенемюнде.

Когда наша колонна, пыля, втянулась в чистенький, аккуратный, словно игрушечный городок, из него как раз заканчивалась эвакуация последних гражданских. Набитые плачущими женщинами и ревущими детишками автобусы один за другим срывались с мест, уносясь к небольшому местному аэропорту. Отказывались грузиться подростки из местной гимназии — им, само собой, не терпелось попасть на настоящую войну. Мальчишек и девчонок пришлось затаскивать в автобусы силой.

Мужчины оставались. Те, кто ещё не вступил «в ряды», образовали фольксштурм. Я всегда ставил под сомнение целесообразность подобной затеи: необученная толпа, не имеющая не только нормального оружия, но и, что куда более важно, брони, будет сметена Тучей в один миг. Но кто же прислушается к простому лейтенанту, пусть даже и имеющему Железный крест?

Нам нарезали секторы обороны, словно мы ждали вражеский морской десант. Фольксштурм с энтузиазмом рыл окопы — ничем более разумным их не нагрузишь. «Танненберг» вовсю школил своих новобранцев…

А потом пришли тревожные вести. Нам было приказано готовиться к бою. «Матки» отлежались на океанском дне. И теперь медленно, но уверенно ползли к суше — и Пенемюнде оказался как раз на векторе их движения. Да не одной, а сразу двух из них.

По слухам, командование атаковало-таки затаившихся на дне «маток» срочно сработанными особо глубоководными торпедами — и якобы без всякого эффекта. Всего этого оказалось недостаточно, чтобы причинить чёрной броне хоть какой-то ущерб.

После этого якобы штаб стал срочно готовить вторую атаку, справедливо считая, что законы физики ещё никто не отменял и что дело всего-навсего в нехватке взрывчатки. Горячие головы предлагали пустить в ход ядерные торпеды, сохранившиеся с додревних времен, но на это адмиралтейство не пошло.

Наверняка это у них просчитано, думал я вечером, обозревая идеально отрытые щели, окопы и ровики своего взвода. Всё строго по уставу — но поможет ли устав в борьбе против такого врага?

Наверняка «матки» рассчитаны именно на такое противодействие — сверхмощные бомбы и так далее. Но если у них есть такой источник энергии, что позволяет взлетать с поверхности планеты и входить в подпространство «кротовой норы», — то почему бы не иметь им и силового щита? «Матки» станут уязвимы на краткий период времени, когда им придётся раскрыться, выпуская своё «оружие первого удара». Конечно, над нами постоянно висят спутники, несут дежурство самолёты радарной разведки и так далее; но всё равно, этот момент наверняка будет очень краток, чтобы его использовать на все сто, скажем, с бомбардировщиков. Куда больше шансов, что это сумеем сделать мы, десант.

Две «матки» ползли к Пенемюнде. Хотя «ползли» тут никак не подходило. За сутки они оставляли позади шестьсот-семьсот километров. И должны были достигнуть берега завтра. Нам предстояло принять на себя первый удар.

…Последняя ночь перед боем. Новички не спали — а вот Микки богатырски храпел, логично рассудив, что второго шанса выспаться у него, возможно, и не будет. Многие молились. Я тоже преклонил колени…Сколь же тяжкий труд порой молитва! Я не чувство-пал обычного облегчения, просветления духа. Только чёрные клубящиеся тучи, в которых ничего, кроме отчаяния и смерти…

На заре ожили офицерские переговорники и неестественно твёрдый голос оберст-лейтенанта Валленштейна холодно произнёс всего два слова:

— Они здесь.