Череп в небесах

– Господи. О чём ты, Гил? Мы стоим на пороге гибели человечества, а ты...

– Я, наверное, буду про тебя думать и когда всё человечество гибнуть станет.

– Ты больше не будешь работать на Дариану, – решительно сказал я. – Эта война должна закончиться. У Нового Крыма свои счёты с Империей, но «матки», биоморфы и те, кто выпускает Тучу, – они мои враги. Я понимаю, ты мстила за родителей. Кровная месть и всё такое. Не думай, что я не понимаю...

– Как ты можешь понимать! – она сорвалась на крик. – Как ты можешь понимать, если у тебя они живы! А у меня... у меня... братья, сестры – по имперским приютам или взяты на воспитание, имён своих не помнят, «стержневая нация», будь она проклята!

Всё, сорвалась. Такой агент, а сейчас – прокололась. Должна ж была понимать, что здесь всё записывается, каждый жест, каждое слово...

– Гибель Империи не поможет твоему горю, Гил. Оно будет означать только одно – что мы, хомо, должны уйти. А вместо нас – Туча. Или «матки». Или осьминоги-Дбигу.

– Которые тоже биоморфны...

– Именно. Которые тоже биоморфны. Мы с тобой – уроды, изгои, исключения среди людей. Но, может быть, люди – такие же изгои, уроды и исключения среди других цивилизаций? Может, и Слайм тоже носят в себе неведомого, невидимого биоморфа?.. Кто знает?..

– Плевать мне и на Дбигу, и на Слайм! – взвизгнула Гилви. – И на человечество тоже, если оно настолько погрязло в дерьме!

– Но ты же боролась за то, чтобы оно стало лучше, – заметил я. – Иначе какой смысл работать на Дариану?

– Подлавливаешь? – она мрачно уставилась мне в глаза. – Хочешь, чтобы я сама призналась? Сама себя оговорила?

– Так ты уже это сделала.

– Я? Ничего подобного. Знаю, что тут всё пишется, само собой! Так вот, всё, что я сказала – что у меня братья и сестры раскиданы по имперским приютам. Могу я в состоянии аффекта позволить себе нелицеприятное высказывание сам знаешь о чём? Меня за это на Сваарг не отправят. И уж тем более это не доказывает, что я работаю на Дариану!

– Я знаю, что ты работаешь на неё, – сказал я, не отводя взгляда. – А ты знаешь, на кого работаю я.

Гилви не сдавалась.

– Сказки всё это! – бросила она, явно не для меня, для ведущейся записи, о которой она, как оказалось, прекрасно осведомлена.

– Ну, могу перечислить всех связников и осведомителей. Назвать Арийца, или Свирепого, или Бушмена, или Сахару?

Гилви стоически приняла удар.

– Оговорить невинных – самое простое дело. Твоё слово против моего. А доказательства есть? Может, они в ведомости у Дарк расписывались? Или в казино за раз годовое офицерское жалованье спускали?! Болтать-то все сильны, а вот настоящие улики представить – тут не языком работать надо!

– А мне не надо будет никого оговаривать, – сообщил я. – Это наше частное расследование. Гестапо и ему подобных мы в это втягивать не станем.

– И что ж тогда?

– Да ничего. Канал утечки информации пресечён. Останется только арестовать Гладиатора, шифровальщика в штабе корпуса. Крайне неосторожно со стороны вашего Центра сообщать рядовому агенту такие сведения.

Гилви зашипела, глаза её сощурились.

– У тебя нет выхода, Гил. Ты всё знаешь обо мне, я – о тебе. Только я могу действовать, а ты нет.

– Меня оправдают, – якобы беззаботно фыркнула она. – Ведь не посмеете же вы расстрелять без суда и следствия офицера имперской службы безопасности? Герру Иоахиму фон Даркмуру это очень не понравится. И даже покровители Валленштейна вашему произволу не помогут!

– Ты держишься молодцом...

– Что за дешёвые покупки!

– Нет, не покупки. Правда. Посмотри на меня, ты же чувствуешь, лгу я или говорю правду.

Она взглянула исподлобья, скривилась.

– Правду я говорю или нет?

– Откуда мне знать? – Гилви отчаянно защищалась. Минута слабости миновала. Передо мной вновь оказался агент, из последних сил цеплявшийся за уже распавшуюся (по крайней мере, для меня) легенду.

Я вновь придвинулся к ней.

– Гил, ты знаешь, что я прав. Знаешь, хотя сейчас изо всех сил пытаешься не оставлять дополнительных улик. Ну, так я постараюсь показать тебе кое-что другое. Ты зря говоришь, что человеческая раса тебе безразлична. Иначе ты бы занялась чем-то другим, нежели работой в разведке Дарианы Дарк.

– Не подходи ко мне! – взвизгнула Гилви, но я уже, что называется, подошёл.

...Второе наши слияние оказалось ещё более глубоким и болезненным. И действительно чем-то напоминало оргазм, такой, от которого голова идёт кругом, а в глазах вспыхивают звёзды.

На сей раз я старался показать ей мои видения. Те самые, с полчищами «маток» в космосе, с исполинскими живыми кораблями, спокойно поднимавшимися и садившимися на поверхности планет. Те самые, что стоили мне бессчётных – и бессонных – ночей.

Я впивался в Гилви, словно вампир в жертву; сперва она билась подо мной, но очень быстро затихла, глаза её закатились, из полуоткрытого рта потекла струйка слюны; я тоже терял ощущение реальности, видения вновь нахлынули на меня сплошным потоком, и теперь уже не только мои, но и Гилвины.