Черепаший галоп или Титановые звезды маршала Каманина

Теплозащита «Севера» также была усилена, это и увеличение веса СЖО вынудило сократить экипаж до двух человек, советский командир экипажа и француз-пилот. Двое остались на «Салюте-5» вверху.

Первым делом экипаж перегнал луноход с маячком в сторону – на предполагаемое место посадки следующего аппарата, чтобы тот не врезался в остающуюся на поверхности посадочную ступень. Округа была достаточно ровная, места для будущих посадок было много. Однако позже, с началом работы совсем уж постоянной базы, взлетные ступени могли составить существенную проблему – надо было или оттаскивать их в сторонку, либо вообще отказаться от них, перейдя на многоразовые одноступенчатые аппараты – как и планировал Бабакин.

Аккумуляторы – общим весом свыше четверти массы станции, четыре тонны – были почти полностью заряжены, но «почти» не устраивало – нужно было подготовиться к долгой лунной ночи. Ближе к лунному «полудню», на пятый день, приняли «почту» – старая добрая «КТ» доставила 800-килограммовую ГДР-овскую химическую установку по выделению кислорода из лунного грунта. Ее подцепили к луноходику «Пежо» и отбуксировали к «Бочке», благо колесики к ней прикрутить не забыли. Выделение кислорода – процесс энергоемкий, его производили при солнышке и собирали в здоровенный баллон, а вот для сжижения было естественно воспользоваться холодом лунной ночи. Реголит засыпали в приемник – курам на смех – лопатами. Поляки скрепер сделать не успели. Батареи установки, кстати, тоже развернули вручную. Газа в баллон объемом в сотню литров накачали аж десять кило – при давлении под сотню атмосфер. Из лотка для отходов сыпалась отблескивающая металлом пыль – восстановленный титан и алюминий. Отобрали пробы – металлами планировали заняться попозже. Дождались ночи, начали процесс сжижения. И вот тут-то возникла проблема. Где-то что-то недооценили. Утечка тепла через неприкрытые ЭВТИ элементы конструкции была выше, чем ожидалось. Энергии не хватало не то что на сжижение, но и на обогрев базы. Оба космонавта готовы были геройствтать и спать в ушанках – фигурально выражаясь, конечно, но Земля в геройстве отказала. Личное распоряжение Устинова – обстановка была сложная, и вероятная при таких раскладах смерть экипажа, да еще международного, могла поставить точку на слишком уж многом. Опустошая аккумуляторы, пол-литра залили в многослойный дьюар, рассчитанный на 10 литров, законсервировали станцию, установив внутри температуру плюс пять, чтоб только вода не замерзла, и стартовали. Ну, хоть что-то – первые трое суток ночной вахты и первый ночной старт.

По приземлении начали разбор полетов. Выяснилось – чтобы переждать лунную ночь при такой утечке тепла, аккумуляторный блок должен был быть вчетверо больше – то есть весом с саму станцию. Такое расточительство позволить себе не мог никто. Мог помочь реактор – благо как раз ночью охлаждать его одно удовольствие – но «Буки» и «Топазы» работали пока не совсем чтобы надежно, да и ресурс у них был максимум год – даже если глушить их на ночь. Ну и безопасность, само собой. Решили выбросить на посадочном блоке «Севера» дополнительную батарею и дополнительную ЭВТИ для элементов конструкции. Однако же дополнительный пуск сокращал количество экспедиций в 78-м до одной – выделить дополнительную тяжелую ракету на фоне намечавшихся проблем не было возможности.

В привезенной «поллитре» кислорода обнаружили существенное количество хлора, использовавшегося в технологическом процессе. Дышать им было нельзя, да и хранить было стремно – благо везти было недалеко, дьюар выдержал. Немцы рвались на Луну, пощупать установку в работе. Французы согласились. Двое из разработчиков аппарата прошли медкомиссию и готовились к полету 78 года.

Доктор Дитер Фальке из VEB Buna-Werke был одним из разработчиков установки по выделению кислорода из реголита. Одним из основных разработчиков, добавим сразу. И здоровье у него вполне отвечало полетным требованиям. И зачеты по матчасти экипаж, в который входил Фальке, сдал лучше основного. Однако же первоначально его определили в дублирующий экипаж, при том, что назначенный в основной состав инженер Шмидт разбирался в установке несколько хуже. Причина в том, что членом СЕПГ доктор Фальке не был, а был он стойким католиком. И заявленный им «личный» килограмм багажа состоял из семейной библии с иллюстрациями Дюрера. Однако ставки были очень уж высоки – производство кислорода и сопутствующих вкусняшек было для освоения Луны ключевым. Вопрос решили на самом верху. Дублирующий экипаж перевели в основные.

Восемь лунных ночей, по показаниям приборов, станция пережила нормально. Нагрузки, создаваемые экипажем, отсутствовали, и емкости аккумуляторов хватало. В июле в 50 метрах от нее «положили» аккумуляторный массив, снятый со станции-дублера – с СБ от нее же, и в августе очередной «Север» доставил к «Селене-1» экипаж в составе подполковника Сергея Третьякова и доктора Дитера Фальке. Общаться экипаж мог и по-русски, и по-немецки – Третьяков в бытность вертолетчиком служил в ГСВГ и поднаторел в языке.