Черепашки-ниндзя и Тайна Древнего Египта

  Профессор Арнольд внимательно слушал, скрес­тив руки на груди, но, почувствовав, что от него хотят услышать какую-то информацию, поднял го­лову и заговорил:

-   Всю жизнь Аменхотеп IV боролся за объеди­нение государства, преодолевал отчаянное сопро­тивление жрецов и землевладельческой знати, дер­жавшей в своих руках большие княжества, - он замолчал, слегка наклонив голову.

-   В борьбе со жрецами и аристократией Амен­хотеп был вынужден опираться на мелких земле­владельцев - немху. Этому фараону, пожалуй, нельзя отказать в последовательности. Если мож­но установить неограниченную монархию на земле, то почему бы не сделать этого и на небе? И Амен­хотеп запретил поклонение древним божествам, уничтожил их изображения и имена на всех памят­никах и установил поклонение единому богу солн­цa - Атону. Фараон покинул ненавистную ему столицу Фивы, или (по-египетски) Уасет, и построил себе в Среднем Египте новую роскошную резиденцию - город Ахетатон. Даже свое имя Аменхотеп сменил на Эхнатон. После смерти Амен­хотепа восторжествовала жреческая реакция, все новшества были уничтожены, новый город разру­шен, а самое имя Аменхотепа исключено из списка фараонов...

-   Но, профессор Брэдли, - обиженно сказал Донателло, - почему обо всем этом мы узнали от вас только теперь?

-   Мне не хотелось слишком утомлять вас подробностями.

-   Ничего себе! - возмутился Микеланджело.­ - Ведь многое же теперь проясняется.

-   Что именно? - профессор Брэдли, казалось, горел от возбуждения. Он опять сел за стол.

-   Текст папируса, честно говоря, мне был не совсем понятен без этих, как вы говорите, подроб­ностей. Помню начало: «Велик и всесилен бог Атон - единый, который создал себя сам. Велик и всесилен Эхнатон - повелитель Верхнего и Ниж­него Египта». Раньше оно казалось мне бессмыс­ленным, ну, нечто вроде необходимой заставки. А сейчас я представляю, как же тяжело было этому Эхнатону среди людей, которые его ненавидели,­ - Микеланджело задумался.

-   Ну да, - добавил Рафаэль, - как же было фараону, этому Аменхотепу, который потом стал Эхнатоном, не любить молодого архитектора Ме­ресу. Наверное, сыновья фараона ненавидели свое­го отца за это.

  Оживленную беседу прервал профессор Ар­нольд:

-   Мы, однако, засиделись. Темнеет здесь быст­ро, пора расходиться. Рад был познакомиться с вами.

  Брэдли вышел из палатки вслед за профессором Арнольдом. Некоторое время еще были слышны их голоса, но черепашки устали за долгий день и уже не вникали в разговор. Они устроились на спальных мешках и вскоре уснули. Эйприл ждала, когда вернется в палатку профессор Брэдли. Она сидела за столом на стульчике, подобрав под себя ноги. И думала: «Хорошо бы снова завтра пригла­сить доктора, чтобы тот еще раз осмотрел Леонар­до». Потом и она легла на свой спальный мешок. Сон не мог овладеть ею долго. Разговоры оживили богатое воображение. Эйприл представляла, как выглядел архитектор Мересу, каким он был благо­родным человеком, раз сам фараон оказал ему такое внимание. Наконец, Эйприл взяла книгу, которую привезла с собой. Свет от фонарика падал на страницы. Читать было скучно, и ей вспомни­лись слова из какого-то романа: «…читал скучную книгу, уснул, во сне приснилось, что опять читаю, проснулся от скуки - и так три раза».

  Профессор Брэдли вошел тихо, чтобы никого не разбудить. Увидев, что Эйприл еще не спит, он спросил, укладываясь спать:

-   Ну что, не жалеешь, что поехала?

-   Да ну что вы, это просто здорово! - шепотом воскликнула она. - Здесь все так интересно, да и общение с умными людьми приносит много радости.

-   Ну хорошо, будем спать.

Глава 17. Призраки в пустыне

  Утром первым проснулся Леонардо. Он попы­тался сесть, но был еще так слаб, что панцирь пере­тягивал его тело назад. Рядом с ним лежал Дона­телло. Леонардо тихо позвал:

-   Донателло!

  Донателло сразу же проснулся, одним рывком вскочил на ноги.

-   Это я тебя позвал, друг.

  Донателло упал на колени перед Лео.

-   Как ты себя чувствуешь? Болит что-ни­будь? - он окинул взглядом лежащего Леонардо.

-   Все нормально, только слабость большая, да руки и ноги не слушаются. А что говорил профес­сор Брэдли?

-   Он тебя спас, разве ты не помнишь?

-   Нет, мало что помню. Этот яркий свет из глаз сфинкса...

-   Жуткое зрелище, - бросил Донателло.

-   Он буквально пожирал меня изнутри, я хорошо это чувствовал, - глаза Леонардо расширились и округлились, голова его приподнялась, но тут же резко опустилась на прежнее место.

-   Леонардо, если бы не профессор Брэдли...

-   Расскажи мне, что он сделал, как он меня спас?

-   Он отгадал загадку сфинкса.

-   Да? И каков был ответ? Ведь я мог попасть в пасть этого чудовища и сгореть там. Ты пони­маешь? - Леонардо вопросительно смотрел на До­нателло.

-   Это - человек.

-   И все, так просто?

  Микеланджело и Рафаэль открыли глаза почти одновременно и удивились, что Донателло разговаривает с Лео.

-   Вот это да! Здорово!

-   Леонардо пришел в себя!

  Профессор Брэдли, а за ним и Эйприл подошли к уже стоящим полукругом черепашкам у спаль­ного мешка, на котором лежал Леонардо.