Черепашки-ниндзя против Разрушителя

-   Я - последний из бессмертных! - начал Стив, вдавливая окурок в пушистый ворс ковра.­ - Нас - десять. Вы правы, что отказались от власти, которую предлагал вам я. Скажу даже больше, вы были правы и в том, что примкнули к мадерам. Ведь все это - хлам. Виноват в этом только я, потому что не сказал вам самого главного. Сейчас я открою вам свой последний козырь. Я предлагаю вам веч­ную жизнь! - и Мендер театрально указал рукой куда-то в потолок.

  Шредер вытянул трубочкой губы: предложение было фантастическим, но чем черт не шутит... Представить себе только десятилетия, столетия, тысячелетия жизни!

  Мендер ждал, методично прожигая кресло сига­ретами. Сейчас он вспоминал то, о чем старался не думать долгие годы.

  Да, действительно их было десять добровольцев, клюнувших на сенсацию. Открытие полусумасшед­шего генетика, лохматого ученого - Бакстера. Ве­селое было время, тогда любой сумасшедший мог прослыть гением лишь потому, что не был похож на остальных, жирных и самодовольных предста­вителей человечества.

  Так вот, опыт этого шизофреника по регенерации клеток неожиданно удался. Подозревали, что это было неожиданно и для него самого. Психа тогда публично осмеяли, а их, десятерых подопытных кроликов, быстренько рассовали по всему миру, придумав им других родителей и другую биогра­фию. И оставили под ненавязчивым надзором.

  Генетик молчал о формуле синтеза как скала, хотя, вероятнее всего, он придумал отговорку для человечества, что находится в полубеспамятном состоянии, - когда не вспомнишь и собственного имени.

  Мендер и не заметил, что постепенно стал гово­рить вслух. Что-то, возможно, проникновенность в его голосе, встряхнуло Шредера.

  Неожиданно ему стало жаль старого усталого монстра, который, забившись в пещеру, не может даже по своему желанию сдохнуть.

  Мысли эти были сумбурные, но Шредер с удивле­нием поймал себя на том, что все чаще и чаще стал поддаваться эмоциям.

-   А сколько я буду жить? - почти клюнул он.

  Мендер попытался вспомнить. В его памяти про­ходили годы и годы, люди, события, отразившиеся в мировой истории и события, о которых знал лишь он сам.

  С трудом напрягая память, он даже вспомнил, что до того как стал носить имя Стива Мендера, у него были дети.

  Это было ужасно, ведь он даже не мог попытать­ся найти их, потому что не посмел бы объяснить своему стареющему отпрыску, почему тот дряхлеет быстрее своего родителя.

  И Мендер колесил по всему свету до тех пор, по­ка свет существовал.

-   Долго... - эхом отозвался на вопрос Шредера старик. - Но сначала - убей Моррисона!

-   Ну, а этот Моррисон, он тоже бессмертный?

-   Моррисон? Нет! Еще со студенческих лет он был трусом и хлюпиком. Когда газеты затрубили о смелых, его-то и в городе не было. Торчал на ферме у своих родителей.

  Шредер, потирая руками вспухший затылок, несмотря на невыносимую головную боль, попы­тался соображать.

-   Эй, послушайте, мистер! - до Шредера до­шло. - Так вы, если все эта лапша насчет бессмер­тия - правда, посылаете меня убивать человека, который умер неизвестно сколько лет назад?

  Мендер потянул ртом воздух. Только тут он при­помнил странную заметку в старом журнале.

  Какой-то примитивный мыслитель разглаголь­ствовал о памяти человека и ее свойствах. Да, жи­вучесть клеток, их способность делиться на вос­производить себе подобные, все это дало человеку возможность жить вечно. Но невозможно вечно лю­бить, вечно страдать, вечно стремиться куда-то.

  Все эти понятия - эмоции человеческой души. И они существуют лишь потому что мимолетны и, сменяя друг друга, от доверчивой детской восхи­щенности до унылого ожидания смерти в старости, подготавливают человека к тому, чтобы он не боял­ся смерти, после которой - ничто. Небытие.

  Тот псих генетик, на славу поработавший над де­сятком парней, упивающихся собственной неповто­римостью, стал у природы поперек горла. Память раз за разом прокручивала те из событий, которые спрессовались, успели спуститься в «от» и «до» обычного времени, отпущенного человеку.

  Стив Мендер так ясно увидел мелкий типограф­ский шрифт, словно кто-то поднес к тексту све­тильник.

  Свет резанул по глазам, сжигая мозг неожидан­ным роковым ударом. Стив Мендер ел, пил, жил и мечтал убить человека, который давно умер. По­следнее сильнодействующее лекарство, удерживающее нить между миром и Стивом, оказалось лишь паутинкой в мимолетный период бабьего лета.

  Мендер попытался встать с кресла.

-   Но ведь я сам видел его. Он здесь, он в коло­нии хипперов, он их предводитель, это Моррисон! Я его видел! - заорал Мендер. - Он, он - предво­дитель этих хипперов! Это человек, который не дает мне окончательно захватить власть над людь­ми. Он постоянно вселяет в души людей желание этой дурацкой и никчемной свободы. Он собирает вокруг себя все отбросы нашего идеального об­щества, которое построил я! Я! Я!!! - орал старик.

  Ноги его подкосились, и он без сознания рухнул в кресло.

-   О, черт! Все не так просто! - пробормотал Шредер. - Тут есть кто-нибудь? - заорал он во всю глотку.

  Тут же на пороге появился услужливый толстяк.