Читаем Через бури полностью

— На абордаж проблему надо брать, а не аппаратуру воровать, — отрезал Званцев и сел в зеленую «эмку», недавно прибывшую на базу с мобпункта.

— Дрели новые достану! — пыхтя на бегу, вдогонку кричал Печников.

— Дрели сменить, и как можно быстрее, — приоткрыв дверцу автомобиля, крикнул Званцев снабженцу.

Через полчаса Александр Петрович шел по знакомому двору Всесосоюзного электротехнического института. Вот и машинный корпус, где они с Иосифьяном и помощниками: майором Пономаренко, впоследствии начальником штаба партизанского движения, и Калининым, сыном Михаила Ивановича, создавали электрическое орудие. Война так и не дождалась его…

Званцев вошел в зал испытаний и, запрокинув голову, увидел под потолком чьи-то ноги.

— Саша! Здорово! — послышался сверху голос Иосифьяна из-под жужжащего над ним странного летательного аппарата с двумя вращающимися в разные стороны пропеллерами. — Поднимет на любую высоту, сколько провод позволит, — продолжал он, уже спустившись на пол, и показывая накрученный на катушку изолированный провод. — С высоты неприятельские позиции можно разведать, артиллерийскую стрельбу корректировать. А в небе точку не собьют, ниточку там пулей не перебьешь. А всего-то асинхронный мотор с двумя пропеллерами. Один — к статору, другой — к ротору, корпус — к оси ротора, (а не к валу!) прикреплен и неподвижен. Цепляй на него люльку и лети!

— А я за тобой, профессор. Мы этот провод для большого дела используем. Требуется твое участие.

— Большое дело люблю. Куда ехать?

— Вроде как к старикам на дачу.

— Когда?

— Сейчас. Машина у ворот.

— Поехали! — и Иосифьян, по-бычьи опустив голову, то ли задумавшись, то ли бодаясь, зашагал впереди Званцева к проходной.

Во дворе пригородного заводика, где безветренная погода еще сохраняла запах пережженных проводов, около злополучной танкетки стояла группа военных и профессор Иосифьян. Ученый осуждающе качал головой.

— Тут автотрасформатор нужен, товарищ профессор, — с напускной солидностью подсказал Куцаков.

— Электрик? — поднял на него глаза Иосифьян.

— И электрик тоже, — покраснев, как девушка, признался Куцаков. — Я с машинно-тракторной станции, ну и за деревенской электропроводкой следил.

— Саша! — позвал профессор, присевшего поодаль Званцева. — Тут твои ребята предлагают автотрасформатор применить.

— Если надо, из-под земли достану, — как Петрушка на ярмарке, выскочил толстенький Печников.

— Ишь какой крот! Тебе бы все нора рыть. Зачем земля копать? Ты из-под задницы своего начальника возьми. Саша, ты на чем сидишь?

— На синхронном моторе, — ответил Званцев, вскакивая.

— А ну, машинно-тракторная станция, чем синхронный мотор и трасформатор отличаются, имея по две обмотки в общем магнитном потоке?

— Я понял тебя, Андроник. Ты хочешь дать ток сети в статор, а, поворачивая ротор, снимать с него разные напряжения, — разгадал замысел друга Званцев.

— Вот видите, ребята, как вам повезло с начальником. Идеи, как уток, слету бьет!

— Что начальство! Комбат и есть, — отозвались бойцы.

— Дозвольте мне рычаг на вал ротора приладить, — вызвался сообразительный Курганов, танкист, мастер на все руки, специалист по автомобильной проводке. — Рычаг мой и затормозит, и повернет вал на нужный угол. Скорость задавать будет.

— Все сделать — пара пустяк, если думать не тем местом, на чем сидишь, — пошутил Иосифьян.

— Вот это настоящий профессор, — решили между собой бойцы.

Званцев договорился с дирекцией завода о временном использовании бездействующего синхронного электродвигателя.

— С вами спорить — все равно что радио возражать, — брюзжал директор, владевший, кстати сказать, этим самым заводиком во времена НЭПа.

Все для фронта! — напомнил ему Званцев.

Глава вторая. СИЛА ТОКА

Выдумка — волшебству сестра.

Надо — сдвинется гора.

Иосифьян со Званцевым собрали схему, включив между сетью и танкеткой синхронный мотор вместо автотрансформатора. Куцаков и Курганов помогали им.

Когда все было готово и танкетку хотели выпустить через ворота на шоссе, внезапно появилось неодолимое препятствие в лице директора заводика. Он категорически запретил включать электромашины во дворе.

— В прошлый раз при вашем коротком замыкании на подстанции масленник вышибло, и завод, оставшись без тока, встал. Я не могу этого снова допустить.

— Слуший, душа лубезный. Я, доктор наук и профессор, гарантирую тебе благополучное включение. Это теперь — пара пустяк. Для этого ты нам синхронный мотор одолжил.

— Из-за этой пары пустяков меня нарком Кабанов в шею выгонит.

— Вполне возможно. Завтра нарком электропромышленности здесь будет. Побеседуешь о паре пустяков.

— Во-первых, мы с вами на брудершафт не пили. Во-вторых, такую персону сюда и вашим армянским коньяком не заманишь.

— Бутылкой коньяка не заманить, а вот «бутылочкой» на гусеницах — пара пустяк!

Ни Званцев, ни главный инженер завода не смогли убедить бывшего нэпмана. Иосифьяи махнул рукой:

— Ишак знаешь? Так ишак — мудрец по сравнению с тобой, кацо.

Перейти на страницу:

Все книги серии Фантаст

Через бури
Через бури

В новом, мнемоническом романе «Фантаст» нет вымысла. Все события в нем не выдуманы и совпадения с реальными фактами и именами — не случайны. Этот роман — скорее документальный рассказ, в котором классик отечественной научной фантастики Александр Казанцев с помощью молодого соавтора Никиты Казанцева заново проживает всю свою долгую жизнь с начала XX века (книга первая «Через бури») до наших дней (книга вторая «Мертвая зыбь»). Со страниц романа читатель узнает не только о всех удачах, достижениях, ошибках, разочарованиях писателя-фантаста, но и встретится со многими выдающимися людьми, которые были спутниками его девяностопятилетнего жизненного пути. Главным же документом романа «Фантаст» будет память Очевидца и Ровесника минувшего века.

Александр Петрович Казанцев , Никита Александрович Казанцев , Никита Казанцев

Биографии и Мемуары / Документальное
Мёртвая зыбь
Мёртвая зыбь

В новом, мнемоническом романе «Фантаст» нет вымысла. Все события в нем не выдуманы и совпадения с реальными фактами и именами — не случайны. Этот роман — скорее документальный рассказ, в котором классик отечественной научной фантастики Александр Казанцев с помощью молодого соавтора Никиты Казанцева заново проживает всю свою долгую жизнь с начала XX века (книга первая «Через бури») до наших дней (книга вторая «Мертвая зыбь»). Со страниц романа читатель узнает не только о всех удачах, достижениях, ошибках, разочарованиях писателя-фантаста, но и встретится со многими выдающимися людьми, которые были спутниками его девяностопятилетнего жизненного пути. Главным же документом романа «Фантаст» будет память Очевидца и Ровесника минувшего века.ВСЛЕД за Стивеном Кингом и Киром Булычевым (см. книги "Как писать книги" и "Как стать фантастом", изданные в 2001 г.) о своей нелегкой жизни поспешил поведать один из старейших писателей-фантастов планеты Александр Казанцев.Литературная обработка воспоминаний за престарелыми старшими родственниками — вещь часто встречающаяся и давно практикуемая, но по здравом размышлении наличие соавтора не-соучастника событий предполагает либо вести повествование от второго-третьего лица, либо выводить "литсекретаря" с титульного листа за скобки. Отец и сын Казанцевы пошли другим путем — простым росчерком пера поменяли персонажу фамилию.Так что, перефразируя классика, "читаем про Званцева — подразумеваем Казанцева".Это отнюдь не мелкое обстоятельство позволило соавторам абстрагироваться от Казанцева реального и выгодно представить образ Званцева виртуального: самоучку-изобретателя без крепкого образования, ловеласа и семьянина в одном лице. Казанцев обожает плодить оксюмороны: то ли он не понимает семантические несуразицы типа "Клокочущая пустота" (название одной из последних его книг), то ли сама его жизнь доказала, что можно совмещать несовместимое как в литературе, так и в жизни.Несколько разных жизней Казанцева предстают перед читателем. Безоблачное детство у папы за пазухой, когда любящий отец пони из Шотландии выписывает своим чадам, а жене — собаку из Швейцарии. Помните, как Фаина Раневская начала свою биографию? "Я — дочь небогатого нефтепромышленника┘" Но недолго музыка играла. Революция 1917-го, чешский мятеж 18-го┘ Папашу Званцева мобилизовали в армию Колчака, семья свернула дела и осталась на сухарях.Первая книга мнемонического романа почти целиком посвящена описанию жизни сына купца-миллионера при советской власти: и из Томского технологического института выгоняли по классовому признаку, и на заводе за любую ошибку или чужое разгильдяйство спешили собак повесить именно на Казанцева.После института Казанцев с молодой женой на тот самый злополучный завод и уезжает (где его, еще практиканта, чуть не обвинили во вредительстве), да только неустроенный быт надоедает супруге.Казанцев рванул в Москву. К самому Тухачевскому пробрался, действующий макет электрической пушки показал. Маршал уши поразвесил, да и назначил Казанцева командовать экспериментальной лабораторией и создавать большую электропушку, практическая бессмысленность коей была в течение одного дня доказана консультантом-артиллеристом.Следующий любопытный сюжет относится к Великой Отечественной. Перед мобилизацией Казанцев "на всякий случай" переправил водительские права на свое имя, но они почти и не понадобились: вскорости после призыва уже стал командовать рембазой автомобилей, причем исключительно для удобства снабжения перебазировал ее от Серпухова — в Перловку на Ярославское шоссе, поближе к собственной даче. Изобретает электротанкетки, одна из которых ни много ни мало помогла прорвать блокаду Ленинграда.Никак не понятно, например, как Александр Петрович в течение десятилетий удерживал самозваный титул классика советской научной фантастики, нигде не упоминается о личной причастности к гонениям на молодых авторов, и лишь вскользь упоминается о сотрудничестве с КГБ.Кое-что, конечно, проскальзывает. Например, каждому высокопоставленному функционеру, что-то значившему для Казанцева, он стремился подарить свою первую книжку "Пылающий остров" с непременной ремаркой типа "В газете французских коммунистов "Юманите" уже перевод сделали┘".Совершенно авантюристски выглядит работа Казанцева в качестве уполномоченного ГКО (Государственного комитета обороны) на заводах Германа Геринга в Штирии, пугал австрийцев расстрелами и даже участвовал в пленении корпуса генерала Шкуро и казаков атамана Краснова, сражавшихся на стороне вермахта, но отказавшихся капитулировать. Англичанам в падлу было кормить 60 тысяч русских, вот и сдали их, как стеклотару, Красной Армии.По возвращении в Союз Казанцева вызвали в органы для дознания на пример выяснения количества награбленного за время командировки. Велико же было изумление следователя, когда выяснилось, что Казанцев ничегошеньки себе из драгоценностей не привез.Просто Казанцев, пройдя мытарства Гражданской войны, уже знал, что злато и брюлики не являются безусловным гарантом благополучия и уж тем более не спасают от ножа или пули. Чтобы выжить, хитрую голову на плечах надо иметь. (Умиляет, например, история о том, как Казанцев после войны лет десять везде "совершенно случайно" таскал с собой военный пропуск на автомобиль "с правом проезда полковника Званцева А.П. через все КП без предъявления документов").Первый секретарь правления Союза писателей Александр Александрович Фадеев наставлял немолодого, прошедшего войну, но выпустившего пока еще только одну-единственную книжку Александра Казанцева: "Хочу только, чтобы твое инженерное начало не кастрировало тебя и герои твои не только "били во что-то железное", но и любили, страдали, знали и горе, и радость, словом — были живыми людьми". Не выполнил Казанцев наказ старшего товарища по перу, и каждая новая книжка выходила у него все муторнее и многословнее, живых людей заменяли картонные дурилки, воплощавшие в жизнь технические идеи в духе Манилова (будь то подводный мост из США в СССР или строительство академгородка где-нибудь подо льдом). Зато с идеологической точки зрения подкопаться было невозможно: строительство всегда начинал миролюбивый Советский Союз, а злобные ястребы с Запада кидали подлянки. Если же в книге не планировалось строительства очередного мегаломанского сооружения, то добрые советские ученые с крепкими руками рубили в капусту на шахматной доске диверсантов из выдуманной страны Сшландии (романы типа "Льды возвращаются").Жизнь, тем более девяностопятилетнюю, пересказывать подробно не имеет смысла. Приключения тем и интересны, что происходят не каждый день. Как беллетрист Казанцев и не стремился четко описать год за годом свою жизнь. Выхватывая самые значимые, самые запомнившиеся события, мемуарист выкидывает серые и скучные фрагменты, чтобы оставшиеся части картины заиграли ярче. Зияющие лакуны в повествовании при этом смущают только читателя, но никак не самовлюбленного автора.Если в довоенной биографии все относительно четко и структурировано и даже можно восстанавливать хронологию жизни писателя с небольшими припусками в пару-тройку лет, то второй том представляется сплошным сумбуром, состоящим из старых фрагментов литературных записей, чужих историй и баек, "отступлений вперед" о судьбе некоторых персонажей и непременной путаницей в рассказе. То ли автор скрыть что-то хочет, то ли и вправду вся послевоенная жизнь представляется для него в виде гомогенной "Мертвой зыби".

Александр Петрович Казанцев , Никита Александрович Казанцев

Биографии и Мемуары

Похожие книги

100 великих деятелей тайных обществ
100 великих деятелей тайных обществ

Существует мнение, что тайные общества правят миром, а история мира – это история противостояния тайных союзов и обществ. Все они существовали веками. Уже сам факт тайной их деятельности сообщал этим организациям ореол сверхъестественного и загадочного.В книге историка Бориса Соколова рассказывается о выдающихся деятелях тайных союзов и обществ мира, начиная от легендарного основателя ордена розенкрейцеров Христиана Розенкрейца и заканчивая масонами различных лож. Читателя ждет немало неожиданного, поскольку порой членами тайных обществ оказываются известные люди, принадлежность которых к той или иной организации трудно было бы представить: граф Сен-Жермен, Джеймс Андерсон, Иван Елагин, король Пруссии Фридрих Великий, Николай Новиков, русские полководцы Александр Суворов и Михаил Кутузов, Кондратий Рылеев, Джордж Вашингтон, Теодор Рузвельт, Гарри Трумэн и многие другие.

Борис Вадимович Соколов

Биографии и Мемуары
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное
Сталин. Жизнь одного вождя
Сталин. Жизнь одного вождя

Споры о том, насколько велика единоличная роль Сталина в массовых репрессиях против собственного населения, развязанных в 30-е годы прошлого века и получивших название «Большой террор», не стихают уже многие десятилетия. Книга Олега Хлевнюка будет интересна тем, кто пытается найти ответ на этот и другие вопросы: был ли у страны, перепрыгнувшей от монархии к социализму, иной путь? Случайно ли абсолютная власть досталась одному человеку и можно ли было ее ограничить? Какова роль Сталина в поражениях и победах в Великой Отечественной войне? В отличие от авторов, которые пытаются обелить Сталина или ищут легкий путь к сердцу читателя, выбирая пикантные детали, Хлевнюк создает масштабный, подробный и достоверный портрет страны и ее лидера. Ученый с мировым именем, автор опирается только на проверенные источники и на деле доказывает, что факты увлекательнее и красноречивее любого вымысла.Олег Хлевнюк – доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Международного центра истории и социологии Второй мировой войны и ее последствий Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», главный специалист Государственного архива Российской Федерации.

Олег Витальевич Хлевнюк

Биографии и Мемуары