Через ее труп

Я считала, что вероятность удачного исхода – пятьдесят на пятьдесят. Конечно, мне не хотелось оставлять эту печальную актрисулю своей наследницей. Я устала от чистилища своей болезни. Пока у меня еще есть зубы и я могу сама подтирать себе зад, я мечтала увидеть великие пирамиды Египта, северное сияние в финской Лапландии, послушать «Кавалер Розы» в Венской опере. Я не для того всю жизнь вкалывала, чтобы медленно гнить в кресле. Так что это была моя последняя попытка. Когда они были детьми, я проделывала нечто подобное с мраморными шариками. Фраза: «Ты не получишь свои деньги, если…» гораздо менее эффективна, чем «Эти шарики – твои деньги. Я заберу их, если ты не…». Особенно хорошо это работало с Винни: благодаря этим шарикам она и поступила в Стэнфорд. Так что, возможно, снова нужна обильная доза отрицательного подкрепления. А если ничего не выйдет, я хотя бы получу удовольствие от спектакля. Не совсем «Кавалер Розы», но все-таки драма.

– Хорошо, – мрачно ответил адвокат, словно в его интересах меня уговорить. – Я внесу эти изменения и отправлю их вам на следующей неделе.

– Нет, – отрезала я. – Они нужны мне сегодня. Приезжайте ко мне. Например, в час дня. Я приготовлю обед.

Повисла долгая пауза. Я знала, что он сейчас скажет.

– У вас все в порядке, Луиза?

И я мысленно улыбнулась.

– Лучше не бывает.

Потому что моя сообщница вот-вот устроит представление, которое изменит ее жизнь и якобы положит конец моей.

Глава 44. Эшли

– Можете произнести печальнее? – попросила Луиза со своего насеста на диване с высокой спинкой.

Я провела в ее доме все утро, записывая пробы для загадочного детективного сериала, по глупости поверив (ага, в очередной раз!), что у меня есть шанс получить роль.

– Да, конечно, – отозвалась я.

Притвориться печальной мне нетрудно. Достаточно вспомнить, как долго у меня не было мужчины (целую вечность), о своих финансах (поют романсы), о своей неспособности чего-либо добиться за семь лет стараний (какая же я жалкая). Если и это не приведет к нужному результату, можно вызвать еще слишком свежие воспоминания о том, как я выставила себя на посмешище, предложив Джордану жениться на мне. Что за идиотка предлагает брак мужчине, в которого она даже не влюблена? В смысле, до какой степени отчаяния можно дойти? Конечно, он (буквально!) отвернулся от меня. Я была исключительной неудачницей на всех фронтах. Мне было о чем поплакать. С другой стороны, Луиза дала мне возможность воспользоваться ситуацией.

– Так, скажите, когда будете готовы.

Я закрыла глаза и погрузилась в печальные мысли. Я неудачница. Разочарование. Понапрасну растратила лучшие годы жизни.

Я посмотрела на сценарий. Мы уже прочитали его дважды, и, наверное, я уже могла обойтись без него, но на прослушиваниях не обращают внимания, если заглядываешь в сценарий, подразумевая, что ты сумеешь выучить роль наизусть. Нужно лишь произнести текст с чувством, заставить поверить, будто испытываешь настоящую боль, и это вполне достижимо, если ты и впрямь ее испытываешь, как я сейчас.

Я глубоко вздохнула и посмотрела в камеру.

– Я готова.

Луиза включила запись и сказала:

– Мотор!

– Здравствуйте, меня зовут Сильвия Эрнандес, – прочитала я.

Луиза не просила говорить с акцентом, но в диалоге проскакивали испанские слова, и я решила этим воспользоваться. Луиза поощряла меня продемонстрировать все акценты, которые мне подвластны. Я уже рассталась со своим парнем в образе надменной британки и попрощалась с возлюбленным в образе сердцеедки из Австралии. По словам Луизы, умение говорить с акцентом, так же как умение петь и танцевать, свидетельствует о серьезной подготовке актера и позволит мне выделиться на фоне других девушек, рассчитывающих только на симпатичную мордашку и сексуальную фигуру. Поэтому я поверила ей на слово, вспомнила все акценты, которыми владею, и постаралась произвести впечатление.

– Мне жаль сообщать вам об этом, – прочитала я, – но у меня печальная новость. Очень печальная. – Я вызвала самые болезненные воспоминания – что меня не было дома, когда умер папа. И как он беспокоился за меня до последнего вздоха. А мама до сих пор беспокоится. Грудь, легкие и живот наполнились горем и стыдом. Прости за то, что подвела тебя, папа. Прости за то, что покинула тебя, мама. В горле комком встали слезы, и я проглотила их. – Ваша тетя умерла, – произнесла я с испанским акцентом. – Пожалуйста, сообщите ее детям. И не волнуйтесь, я знаю, чего она хотела, и возьму на себя все хлопоты.

Луиза подняла вверх большой палец и выключила камеру.

– Чудесно, – сказала она. – Просто чудесно.

Я вытерла глаза и поблагодарила ее.

– Хотите, чтобы я еще что-нибудь прочла? – спросила я.

Я пробыла в ее доме уже больше двух часов и прочитала полдюжины ролей, но мне нравилось играть, хоть целый день.

– Думаю, этого достаточно, – ответила Луиза. – Я сейчас же отправлю пробы.

– Спасибо, – поблагодарила я и засобиралась к выходу.

– Ой, подождите, – попросила она, как только я встала. – Вы должны еще расписаться вот здесь.