Через год в это же время

Иэн вернулся с голубой бархатной коробочкой и осторожно открыл ее перед Минни.

– Это кольцо моей бабушки, – сказал он, как-то криво пожимая плечами. – Мама отдала его мне, когда бабуля умерла, не знаю почему.

Кольцо представляло собой изящную винтажную золотую ленту с пятью маленькими бриллиантами, выстроившимися в ряд по ее верхней части. Минни загорелась энтузиазмом, увидев его; это было именно для Лейлы: необычно, но классично. Лейле наверняка понравится то, что кольцо старое, что у него есть история.

– Это идеально, Иэн! Это то, что нужно, это определенно именно то, что нужно!

Минни все-таки запищала, замолотила кулаками в воздухе и даже подпрыгнула на месте.

– Там, сзади, отметина, поскольку его пришлось срезать с пальца бабули, когда она умерла, – ее пальцы слишком распухли от диабета. – Иэн повернул кольцо на ладони, показывая. – Мама сказала, что они даже не знали, что кольцо у нее на руке. Когда бабуля стала уж очень полной, палец просто раздулся вокруг него, как шея птички, попавшей в горлышко пластиковой бутылки. И кольцо стало перекрывать доступ крови в палец, и палец совсем распух и посинел.

– Этого ты Лейле не говори, когда будешь делать предложение, – решительно предостерегла его Минни, хватая Иэна за руку. – Пообещай, что не расскажешь эту историю, когда преподнесешь ей кольцо!

Иэн постучал себя по носу, как будто делая мысленную заметку.

– И еще кое-что, – начал он, садясь на кофейный столик.

– Если хочешь меня удочерить, я согласна, – сказала Минни.

Иэн замолчал и уставился на свои туфли. Закрыв коробочку с кольцом, он начал перекидывать ее из ладони в ладонь, как бейсболист, готовящийся к броску. Потом повертел ее и наконец сунул в карман серых спортивных штанов.

– Я хочу, чтобы ты подумала о том, чтобы закрыть свой бизнес, – наконец сказал он.

Минни глянула на него, проверяя, не шутит ли он.

– Зачем? Почему?

– Потому что ее это убивает, – ответил Иэн, снова открывая глаза. – Она так напряжена, Минни! Она спать не может; просыпается среди ночи, волнуется… Она вложила в дело все свои деньги. А мы хотим купить дом, Мин, а может, и детей завести… Но нам ни за что не справиться с ипотекой, если все и дальше так пойдет.

Минни шумно, протяжно выдохнула. Она никогда прежде не слышала, чтобы Иэн говорил так серьезно.

– Она бы мне сказала…

– Не скажет, – качнул головой Иэн. – Она же твоя лучшая подруга, она хочет, чтобы ты осуществила свою мечту. И выматывается ради этого.

– Нашу мечту, – поправила его Минни. – Этот бизнес – наша с ней мечта.

– Разве? – Иэн наконец посмотрел ей в глаза. – Разве это мечта Лейлы? Или это та мечта, о которой ты ей рассказывала, и она решила воплотить ее в реальности? – (Минни качнула головой.) – Ты ее знаешь, знаешь, какая она, она как собака, поймавшая крысу. Она ни за что ее не отпустит, будет трясти, пока та не сдохнет. Тебе лучше отпустить ее.

– Наш бизнес не умирает. – Минни принялась кусать ноготь. – И он не крыса. Мы только что получили несколько денежных заказов.

– Это она тебе так говорит, – возразил Иэн, пристально, не мигая, уставившись на Минни.

Минни встала:

– Она любит дело так же, как я!

– Она любит тебя, – уточнил Иэн.

Они постояли так немного, не говоря ни слова. Иэн обеими руками потер голову.

– Ты знаешь, что на прошлой неделе ей предложили работу на новом модном показе? Она тебе говорила?

– Нет…

У Минни вдруг ослабели ноги, как будто Иэн выдернул из-под нее ковер. Почему Лейла ей ничего не сказала? Они же все друг другу рассказывают…

– Ты ведь все понимаешь, Минни. Она даже думать не станет ни о чем таком, пока ты в ней нуждаешься. – Иэн опустил голову. – Я же это говорю не для того, чтобы вас рассорить, Мин, я просто люблю ее и… Это вроде того, как бывает в игре «Соник»… ну, знаешь, когда ежик Соник в режиме неуязвимости, и он начинает наращивать темп, и музыка играет все быстрее, и он уже не может делать что угодно, просто ломится вперед?

– Да… – протянула Минни, неуверенная в том, к чему ведет подобное сравнение.

– Лейла рождена для того, чтобы жить в чужом ритме, ей это нравится, она расцветает… Темп нарастает, все грохочет… Но сейчас на нее словно навалились роботы-бадники, она как будто получила удар и растеряла все… Ее энергия иссякла. – Иэн вздохнул и заговорил медленнее: – А я хочу, чтобы она кипела. Я хочу защитить ее, если сумею, дать ей возможность жить в собственном темпе всю ее жизнь. – (Минни почувствовала, как по щеке скатилась слезинка.) – Наверное, все это звучит нелепо, – закончил Иэн, пряча руки в карманы.

– Нет! – возразила Минни, шмыгая носом. – Думаю, это самая романтичная речь, какую только я слышала в своей жизни. Ты должен заговорить о темпе жизни, когда будешь делать ей предложение.

Минни опустила голову; ее охватили смешанные чувства: нежность к Иэну, и радость за его любовь к ее подруге, и печаль, поскольку на самом деле он мог оказаться прав. А если он был прав, это означало конец фирме «Ничего трудного» и конец целым дням, проведенным с Лейлой, и четыре года напряженного труда окажутся напрасными…

Иэн потянулся к Минни и положил руки ей на плечи: