Через годы и расстояния

Прошло пятнадцать лет. Во время поездки в Венгрию я с большим интересом осматривал изменившийся и похорошевший Будапешт, узнавал и не узнавал знакомые раньше места. Там, где были развалины, тянулись ряды новых домов.

— Кажется, здесь была костнотуберкулезная больница? — спросил я у сопровождавших товарищей.

— Пойдемте посмотрим, — ответил с улыбкой один из них.

Оказывается, меня не случайно привезли к этому дому. Вот что писал об этом венгерский корреспондент в газете «Непхадшерег» (1963 год, № 16):

«Не успел товарищ Замерцев очнуться от удивления, как подошли круглощекие маленькие больные и по-русски поздоровались с ним, потом пропели советские и русские народные песни. Карчи Домшиц, с гипсовой повязкой вокруг шеи, встал перед генералом и по-русски приветствовал его, а маленькие больные дарили ему игрушечных зайчат и медвежонка.

...Генерал-майор несколько секунд не находил слов. Волнуясь, вспомнил он события 1945 года. По-братски, задушевно обнялся с директором больницы доктором Ласло Лукачом, потом присел к детям...»

* * *

В ту пору жители Будапешта да и всей Венгрии мало знали о нашей стране, о советских людях. Фашистская пропаганда не баловала венгров объективными сведениями, расписывала всякие страсти о «восточных варварах».

Но вот пришла Советская Армия, и венгры воочию убедились в сердечности и дружелюбии наших солдат и офицеров. Но на первых порах было все же много казусов и недоразумений, вызванных разной психологией, разным подходом к одним и тем же явлениям.

Мне рассказали как-то, что люди интересуются, кто я, из каких слоев, каково образование. Начались всякие толки и пересуды.

И вот явилась ко мне однажды делегация: директор института физкультуры и спорта, кандидат математических наук — преподаватель университета, врач городской больницы и артист оперетты. Сопровождала их советник магистрата Серена Штерн Поллакне.

После делового разговора завязалась беседа. Директор института сказал, что, хоть студентов у них сейчас мало и занятия ведутся нерегулярно, однако дело постепенно налаживается. Студенты много спорят о советских людях, о советском строе. Они понимают: все, что говорили им раньше о русских, это ложь. Они увидели настоящих хороших парней и часто спрашивают директора, как он относится к русским.

— И что же вы отвечаете?

— Я говорю: мы побежденная страна, но советские люди обращаются с нами, как с друзьями, помогают чем могут. Разве такое было когда-либо в истории? Взять хотя бы нашу встречу. Мы без робости пришли сюда со своими делами. А когда тут были наши «союзники» — гитлеровцы, мы не только боялись обращаться к ним с просьбами, а старались не показываться на глаза... Извините нас, — смущенно произнес директор, — но всех присутствующих интересует вопрос: настоящий ли вы генерал?

— Как это настоящий? — удивился я.

— Мы знаем гитлеровских генералов... Они умеют только командовать. А ваши офицеры помогают бургомистру и полиции, разбираются в искусстве, в архитектуре, утверждают памятники, рекомендуют инженерам, как лучше их строить и оформлять. Даже из театра обращаются к ним за советом. А самое главное — люди разных профессий считают их советы и указания очень разумными. Вот мы и думаем, что вы и ваши офицеры не просто военные люди, а получили предварительно специальную разностороннюю подготовку. Некоторые говорят, вы учились не в Советском Союзе, а в другой стране.

Пришлось объяснить, как ведется у нас обучение в школах, институтах, военных училищах и академиях. Как заботится Коммунистическая партия о советских людях, как воспитывает в них чувство пролетарского интернационализма...

— Мы знаем ваших солдат и офицеров, — взволнованно произнесла Серена Штерн Поллакне, — и преклоняемся перед партией, которая так хорошо воспитывает народ своей страны. Мы тоже будем стремиться к этому. 

Радостно стало на душе от этих слов. Зато посещение другой делегации оставило у меня неприятное чувство. Привел ее крупный католический деятель патер Балог, перекатывавшийся по комнате на коротких ножках и своей толстой, громоздкой фигурой напоминавший огромный футбольный мяч.

Вместе с патером пришел высокий здоровяк с медно-красным лицом, оказавшийся мужем знаменитой киноактрисы, заядлым реакционером и крупным помещиком. Были тут торговец, богатый хуторянин и представители других имущих слоев. Сопровождал их советник бургомистра господин Божкович, владелец небольшой фабрики, человек образованный и культурный, тесно связанный по работе с комендатурой. Впоследствии он добровольно передал свою фабрику государству, а сам продолжал честно работать в городском муниципалитете...

Патер Балог сразу же заговорил о создании своей партии и печатного органа. Но с этим вопросом они попали не по адресу, и я посоветовал обратиться в Союзную Контрольную Комиссию. Как выяснилось позже, мои гости и сами знали об этом. Их визит преследовал другую цель. Незадолго перед тем венгерское правительство приняло меры к ограничению земельных владений. И вот некоторые землевладельцы решили «прощупать почву».