Через годы и расстояния

К нам в комендатуру и в Союзную Контрольную Комиссию Франческа Гааль обращалась по одному и тому же вопросу. В соответствии с земельной реформой частные землевладения урезались до 200 хольдов. Франческе Гааль, как известной актрисе, было оставлено 300 хольдов. Но и этого ей и ее мужу казалось мало.

Последний раз она пришла в комендатуру какая-то унылая, подавленная.

— Что с вами? Больны? — спросил я.

— Да, и очень.

— Почему же ходите? Надо лежать.

— Никакая постель мне теперь не поможет... Я хочу выразить вам недовольство, господин генерал. Вы ввели в заблуждение уважаемых людей. Мы считали вас человеком своего круга. А вчера в газетах был напечатан ваш рассказ о себе. Зачем вы это сделали, уж лучше бы промолчали...

— О чем?

— О своем происхождении.

— Но почему это так волнует вас?

— А как же! — гневно ответила актриса. — Теперь и у нас каждый волен думать, что можно обойтись без порядочных образованных людей... Каждый захочет стать генералом!

— Вы имеете в виду бедняков, рабочих?

Франческа Гааль пожала плечами, но ничего не ответила.

— Чем еще вы недовольны? — поинтересовался я.

— Мы преклонялись перед русскими. Надеялись на помощь. Но когда я обратилась со своим горем к Ворошилову, он не захотел даже слушать меня!

— Госпожа Гааль, на мой взгляд, вы должны благодарить свое правительство: оно учло ваши заслуги.

А вашему мужу, который был заодно с Хорти и немцами, не положено ни хольда земли!

После этой встречи я не видел больше Франческу Гааль. Зато слышал, какую бурную антинародную деятельность развил в парламенте и в партии мелких хозяев ее супруг.

Эта пара так и не смирилась с новым строем. Франческа Гааль уехала за границу.

Должен сказать, что таких ярых приверженцев частной собственности среди будапештских работников искусства и литературы оказалось немного. Подавляющее большинство артистов, художников, писателей быстро нашли свое место в строю и зашагали в ногу со всем народом.

...Летом 1945 года ко мне на прием записалась актриса Гизи Байор. Эта симпатичная, средних лет женщина была взволнована, очень просила извинить за беспокойство, но у нее безвыходное положение. Директор запретил ей и мужу ночевать в театре, а другого пристанища у них нет.

— Но почему вы ночевали в театре? — удивился Борис Павлович Одинцов, оказавшийся в это время в моем кабинете. — Разве у вас нет квартиры?

— Квартира есть, но она занята важным учреждением, — смущенно ответила Гизи Байор. — Мы понимаем, это нужно, и очень не хотели беспокоить вас. Ведь уцелевших домов в Буде так мало.

— Какое же учреждение расположилось в вашем доме?

— Военная комендатура второго района... У нас нет никаких претензий, поймите меня. Нас с мужем вполне устроила бы небольшая комната. Я сейчас репетирую новую вещь и приходила бы домой только на ночь...

Я слушал Гизи Байор и невольно вспоминал недавние встречи с Франческой Гааль. Какая разница между двумя этими актрисами! Одной мало 300 хольдов земли и роскошного особняка — только это заботит ее. А другая живет на сцене в прямом и переносном смысле. И ни на что не жалуется! Хотя она крупнейшая актриса, любимица будапештской публики.

— Это наше упущение, — негромко сказал Борис Павлович. Я незаметно кивнул.

— Да, задали нам задачку!

— Нет-нет, — смутилась еще больше госпожа Байор. — Только не беспокойте районную комендатуру. Там, под горой Геллерт, много уголовников. Ваши бойцы ловят их, охраняют жителей. Мы все очень благодарны им. А нам с мужем нужен просто небольшой угол.

— Но вам потребуется пианино, нужно работать дома, готовить роли...

— Пожалуй, вы правы, — тихо сказала актриса. — Но это можно потом, со временем. Если очень попросить директора, он, вероятно, разрешит еще несколько месяцев пожить на сцене.

— Не нужно просить директора. Ровно через пять суток вы займете свой дом.

Гизи Байор сначала даже не поверила мне. Потом всплеснула руками:

— А куда же денутся русские солдаты и командиры?

— Займут ваше место. Переселим их на сцену, — пошутил я.

На прощание мы пожелали актрисе новых творческих успехов. Впоследствии я не раз видел ее в спектаклях. Играла она превосходно.

Сейчас в доме, который мы в свое время освободили для актрисы, создан театральный музей имени Гизи Байор.

Я мог бы назвать многих деятелей искусства Венгрии, которые радостно восприняли освобождение от фашизма, отдали свой талант служению демократической республике. Их — тысячи. Среди них такие артисты с мировым именем, как Тамаш Майор, Михай Секей, Ханна Хонти, знаменитый комик Кальман Латабар и другие.

* * *

Широко известно, каким безграничным уважением пользуются в нашей стране писатели. И я был просто потрясен, когда узнал, что венгерские писатели не имеют в своем распоряжении даже маленького помещения, в котором можно собраться, поспорить, обменяться мнениями.