Через миллиард лет

Людвиг до смерти боялся, да и все мы тоже, что дверь, полностью освободившись, вылетит из проема, как камень из рогатки, наша замечательно могучая лебедка притянет дверь к кораблю, прежде чем мы успеем ахнуть, произойдет столкновение, и от нашего планетолета останется мокрое место.

Пальцы Людвига летали над панелью, он слегка напоминал мне музыканта-виртуоза, укрощающего орган на межпланетном конкурсе.

И он все-таки сумел открыть дверь медленно и осторожно.

Теперь мы увидели, что из двери глубоко в склон холма уходит мощный крепежный болт. Он сгибался по мере того, как лебедка перекашивала дверь на сторону. Внезапно болт хрустнул и выскочил из каменной стены. Людвиг мгновенно отключил лебедку и ослабил натяжение кабелей. Огромная дверь выломилась из проема, качнулась и тяжело рухнула, открывая вход в пещеру.

Первым к образовавшемуся отверстию добрался 408б. Он вскарабкался на упавшую дверь, остановился на какое-то мгновение, вглядываясь внутрь и размахивая щупальцами от возбуждения. Это был поворотный пункт, счастливейшая минута его жизни: специалист по палеотехнологии смотрел на комнату, заполненную всякой механикой Высших, да еще находящейся в прекрасном состоянии. Когда мы с Яной подбежали к двери, он восхищенно всплеснул щупальцами и ринулся внутрь.

Откуда-то сверху, из-за карниза дверного проема, ударил ослепительно яркий желтый луч. На мгновение вся пещера исчезла в пламени вспышки. Мы с Яной неуверенно отступили назад, прикрывая руками глаза. Еще через мгновение, когда мы решились опустить руки, свет уже погас. Он исчез. И с ним исчез 408б. От него осталось только два обожженных щупальца у самого входа в пещеру.

Я раньше никогда не видел смерти – я хочу сказать, настоящей смерти.

Однажды при мне произошел несчастный случай на стройке, пару раз я оказывался свидетелем автомобильных катастроф, но каждый раз через несколько минут приезжала морозилка, и пострадавшего увозили в больницу для последующего ремонта и воскрешения. Такие штуки воспринимаются не как смерть, а как довольно неприятный перерыв в существовании. Но 408б умер.

Он не воскреснет, мы не сумеем собрать разлетевшиеся атомы и вернуть его к жизни. Его мастерство, знания, надежды – все, чем он был, исчезло… ушло.

Для человека, привыкшего воспринимать смерть как явление временное, настоящая, подлинная гибель есть нечто ужасное, расшатывающее основы мира.

Все мы застыли маленькой группкой у входа в пещеру. Яна заплакала, я обнял ее, чтобы утешить и успокоить, и понял, что мне самому хочется плакать, но все-таки удержался. Миррик молился, Пилазинул раз двадцать отвинтил и приставил свою правую руку, доктор Шейн тихо и монотонно ругался, у Стин Стин, видимо, была истерика – его трясло. Лерой Чанг отвернулся от нас. Он сидел на краю двери и выглядел так, будто из него выпустили воздух.

Единственным, кто был способен сохранить самообладание в этой ситуации, оказался, как ни странно, доктор Хорккк.

– Все отойдите от двери! – скомандовал он.

Мы отодвинулись подальше. Доктор Хорккк подобрал мелкий камешек и запустил в проем. Снова ударила молния.

Мы не можем войти в пещеру и добраться до робота. Это совершенно очевидно.

Смерть 408б настолько выбила нас из колеи, что мы не могли продолжать работы и вернулись на корабль. По просьбе доктора Шейна Миррик отслужил заупокойную службу по погибшему палеотехнологу. Никто, включая самого Миррика, понятия не имел, какого вероисповедания придерживаются на Беллатриксе-15 и есть ли у них вообще такое понятие, как религия. Поэтому Миррик придерживался обряда собственного вероисповедания и произнес краткую и очень трогательную речь. Я не буду тебе пересказывать все, только маленький кусок, самый характерный.

– Ты кладешь предел нашему времени, дабы научить нас, что у времени нет предела. Ты сокращаешь наши дни, дабы стали они несравненно длиннее.

Ты сотворил нас смертными, дабы отдать нам вечность. Прости же нас, Отец, как и мы прощаем тебя. Аминь. Аминь. Аминь.

Через час мы возвратились к пещере.

Естественно, все были подавлены, но сомневались, что 408б желал бы, чтобы мы надолго погрузились в траур и бросили на произвол судьбы дело, которое было и его делом. Когда мы готовились резать дверную петлю, то установили на равнине прожекторы – при здешнем «дневном свете» собственную руку не разглядишь. Теперь мы перетащили их поближе к холму, чтобы осветить внутренность пещеры. Осторожно, держась подальше от входа, заглянули в сейф. У меня мурашки пошли по коже, когда я понял, что вижу перед собой сцену, точно повторяющую один из кадров, показанных шаром.

Шестистенная комната. На заднем плане – таинственные, чужие приборы: экраны, рычаги, переключатели, панели управления. Посреди всего этого, важный и тяжеловесный, как древний скифский идол, сидел огромный робот, которого Высшие оставили охранять пещеру миллиард лет назад.

Время не тронуло, не повредило упрятанные в пещере механизмы. Вспышка света, так легко лишившая жизни 408б, неопровержимо доказала это.

Робота время не коснулось тоже, и он находился в рабочем состоянии.