Через пламя и ночь

– Остаться. – Смородник фыркнул. – Для чего? Завести кур? Или печь хлеб?

Он с беззлобной усмешкой покосился на Мавну. Она пожала плечами.

– Печь хлеб здорово. Он живой, тёплый и дышит. И никогда не обидит. В отличие от людей.

– Тогда, пожалуй, хлеб молодец.

Они одновременно рассмеялись: Мавна – неожиданно звонко, как не смеялась уже давно, Смородник – бархатисто и хрипло. Мавна ахнула.

– Ты улыбаешься!

– Неожиданно, правда?

Улыбка исчезла, будто Мавна смутила его своим удивлением. Допив свой напиток, Смородник утёр рот рукавом и вздохнул.

– Ты извини меня. Я был неправ. Тогда, на болотах, когда стрелял в тебя и называл нежичкой. Ещё и связал. – Он сморщился, будто от боли. – Не стоило так с тобой обращаться. Это было ошибкой.

Мавна открыла рот, не веря своим ушам. Неужели дождалась?

– О-о… – растроганно протянула она. – Хорошо. Я тебя прощаю. Мир?

Она протянула руку ладонью вверх и стала ждать. Смородник колебался, но всё-таки пожал её руку со слишком решительным видом.

– Вот видишь. Люди не кусаются. Я уж точно. Не все такие, как Дивник и Боярышник. Если только не кусать их первыми.

Мавна не решилась снова обнять Смородника да и боялась, что это будет странно: сидеть на земле в чужом городе и второй раз обнимать малознакомого мужчину, который к тому же наверняка старше лет на пять-семь… Смутившись, она немного отодвинулась и взялась обеими руками за кружку.

– Перед Варде тоже извинись обязательно. За шкурку, – напомнила она.

Лицо Смородника вытянулось.

– Ты слишком на меня давишь, полегче.

Мавна не стала уточнять, шутит он или нет. Решила, что нет – столько веселья за один вечер Смородник не смог бы выдать.

С наступлением ночи тут всё равно было тепло – от нагретых за день камней, от костров и жилищ. Да и лето в последние дни наконец-то распогодилось. Мавна допивала странный напиток райхи: со специями, травами и ягодами, он одновременно и согревал нутро и холодил язык. Зато в голове после него становилось светло и спокойно.

– Как бы я хотела, чтобы Раско это всё увидел, – тихо сказала она сама себе, покачивая в ладонях кружку. – Ему бы тут понравилось. И Илару, наверное, тоже. А уж Купаве бы как…

Она представила, как они с Купавой бы обошли тут каждый проулок, обязательно держась за руки. Непременно глазели бы на торг целый день, пробуя угощения и примеряя украшения. Смеялись бы громко, во весь голос, как в старые времена. А вечером долго сидели бы у костра, глядя, как танцуют местные парни, и ждали бы, что их тоже позовут танцевать… И Раско бы бегал кругами и путался бы под ногами, а они бы ругались на него и ворчали – беззлобно, любя. Он бы выпросил яблоко в сахаре или кулёк орехов, а Мавна непременно купила бы ему всё, что захочет, да ещё и пряник в придачу.

– Увидит. Не плачь.

Только теперь она поняла, что по щеке скатилась слеза. Стыдливо утерев лицо платком, Мавна шмыгнула носом.

– Хочешь, пройдёмся? – Смородник кивнул в сторону торгового ряда, который даже издалека пестрел флажками, светильниками и яркими безделушками, отражающими свет огней.

Мавне хотелось, но рука сама потянулась к сумке, где лежал кошель. Ей понадобятся деньги, чтобы расплатиться с Царжей. А на торгу она, падкая на всё красивое, непременно потратится на что-то ненужное.

От выбора её спас Варде. Вышел со двора дома Царжи, быстро осмотрелся и подошёл к ним. Тоже сел на мостовую, с другой стороны от Мавны, поджал ноги и провёл пятернёй по волосам.

– Что тебе сказали? – спросила Мавна.

Варде неопределённо мотнул головой.

– Царжа долго меня рассматривала, как зверушку. Спрашивала разное. Я боялся, но вроде бы она обещала никому не рассказывать, что я упырь. Ну, а я обещал никого тут не трогать. Если она не поверит и проболтается – вы найдёте меня с распоротой шеей.

Он сухо сглотнул, и кадык скользнул по горлу. Под глазами у Варде снова сгустились тени, и Мавна поняла: он голоден.

– Дать тебе крови? – засуетилась она.

Смородник молча вынул нож и проткнул себе запястье, развернувшись так, чтобы со стороны никто ничего не понял.

– Меня попей, девчонку не трогай.

– Ты пахнешь дымом. – Варде сморщил нос.

– Потерпишь.

Накапав крови в свою кружку, Смородник протянул её Варде.

Мавна тревожно обернулась по сторонам, но тут до них тоже никому не было дела. Трое людей сидели на площади и пили что-то – такое тут было повсюду. Подумаешь, что один убрал нож в голенище сапога – может, яблоко резал. В Сонных Топях долго осуждали бы девушку, сидящую ночью с двумя мужчинами, которые ей не родственники. А здесь сиди всю ночь хоть с чародеем, хоть с упырём – никто и не заметит. Мавна поёжилась. С одной стороны – хорошо, никому не нужно ничего объяснять. С другой – не всем так везёт, как ей: на кого-то могут напасть, а на помощь никто и не придёт…

Варде глотнул и удовлетворённо выдохнул. Вытянул ноги, размял плечи.

– Царжа сказала, чтоб я приходил каждый день. Будет творить свои чары и поить отварами. Глядишь, и вспомню что-то. А может, даже человеком обратно стану.

– Как-то ты слишком веришь в светлое будущее, – фыркнул Смородник.