Через пламя и ночь

Мавна хоть и привязалась к чёрному козлу, но теперь испытывала странные чувства. Ей было стыдно: всё-таки в козле оказался Раско, а она сперва отталкивала его, потом вела на привязи и обращалась с ним пусть дружелюбно, но вовсе не так, как следовало обращаться с пропавшим и вновь обретённым братом. Вспомнит ли Раско, что она была недостаточно заботлива с ним тогда? Простит ли? И как теперь она сама будет смотреть ему в глаза? Обнадёживало хотя бы то, что Раско вроде бы ничего не помнит. Зато Мавна помнит. И снова – знакомое тягучее чувство вины, прежде успокоившееся где-то под ложечкой, разрослось и заполнило собой всё внутри от живота до горла. Опустив голову на руки, Мавна вздохнула.

Царжа задумчиво обернулась на шкуру и пожала плечами.

– Не знаю пока, что там с превращениями. Но шкуру берегу. Думаешь, я каждый день мальчиков из козлов вытягиваю? Впервые такое.

Они посидели недолго в тишине, поразмышляв каждая о своём. Мавне хотелось ещё расспросить о всяком, но пока она подбирала слова, Царжа поднялась из-за стола и убрала кружки на полку.

– Ну, ступай, девка. Я тоже утомилась, голова трещит. Сама отдохнуть хочу.

Мавна спохватилась. В самом деле, пристала к бедной Царже. Взяв в руку её смуглую ладонь, Мавна поцеловала пальцы с кольцами и снова благодарно прошептала:

– Спасибо тебе. Спасибо. Шир'де ар.

От рук Царжи пахло железом и мазями.

Мавна не помнила, как прошла по проходу, но у крыльца снова так закружилась голова, что она чуть не упала. От волнения, смешанного с облегчением, слегка тошнило. Как теперь объясняться с Раско? Как донести ему, что они не смогут попасть домой? Как сказать, что Илар пропал? Стоит ли говорить с ним об упырях? И где теперь жить? Нужно же и брата кормить, а денег у неё больше не осталось, и путь до дома закрыт нежаками…

Только выйдя на улицу и глотнув свежего вечернего воздуха, она ощутила, как в голове немного просветлело. Мавна будто сама снова выплыла со дна: после душной колдовской комнаты Царжи её сперва удивила и улица с горящими окошками, и звёзды над крышами, и человеческие голоса.

Смородник и Варде ждали через дорогу, на уже знакомой лавке, и смотрели в сторону дома Царжи с одинаковым угрюмым напряжением. Мавна не сразу их заметила, думала, они веселятся в кабаке, но не тут-то было. Увидев её, они одновременно поднялись на ноги, а Мавна бросилась к ним почти бегом и с наскока сгребла в объятия сразу обоих.

– Живой, – выдохнула она и замерла, ощущая на спине и плечах приятную тяжесть рук и чувствуя уже такие привычные запахи – речной прохлады и земли, дыма и чего-то травянисто-ягодного.

Смородник обронил какое-то незнакомое короткое слово, и Мавна понадеялась, что это не было ругательство, – по тону и не разберёшь. Варде довольно хмыкнул.

– А я говорил, чувствовал, как вы похожи. Не обманул ведь, а?

Мавна подняла на него лицо.

– Не обманул.

И прижалась щекой к льняной рубахе.

Она стояла бы так полночи, но Смородник первым разомкнул объятия и отошёл на шаг, кивнув в сторону кабака.

– Не хочешь чего-нибудь? Угощаю. Раз такое дело.

Мавна разулыбалась от умиления. Тревога отступала, даже голова вроде бы перестала кружиться. Шмыгнув носом, она усмехнулась.

– Я давно знала, что ты душка. – Взяла Смородника за руку и прижалась к его плечу головой. – Но побереги деньги. Пригодятся.

– А я бы выпил, – заявил Варде. – Давай, уголёк, выворачивай карманы. И девчонку покормим.

Глава 14 Искры на рассвете

Мавне достался сочный пирог с сыром и зеленью, а к нему – большая миска куриной похлёбки. От пива она сама отказалась, предпочла ягодный сбитень, зато Варде взял себе кружку – помимо дорогущих печёных раков в масле, которых, как подозревала Мавна, он выбрал, только чтобы позлить Смородника.

Гожо за стойкой перебросился несколькими фразами со Смородником, после чего достал откуда-то большую непрозрачную бутылку, обвитую бечевой, и плеснул в невысокую кружку густую тёмную жидкость. Запахло так резко, остро и пряно, что Мавна замахала рукой перед носом и поморщилась.

– Ты собрался это пить? Дурной.

– Восемьдесят трав и сок чёрных ягод, – пробурчал Смородник, будто оправдываясь. – Но если поднести к свече, то загорится.

– Вот и убирай от этого свои искрящие руки, – посоветовал Варде, обсасывая панцирь рака. – Пожара нам тут не хватало.

– Ой, мальчики… – вздохнула Мавна, черпая похлёбку ложкой.

Ей стало так уютно, так тепло сидеть между этими двумя. От их безобидных подначиваний она постоянно улыбалась, а когда они наперебой спорили, что ей лучше заказать из еды, она могла только с умилением смотреть то на одного, то на другого и надеяться, что никто не заметит её горящие щёки.

Тревога за Раско успокаивалась, теперь Мавне казалось, что она со всем справится – может, не сразу, а постепенно, но как-то всё сумеет сложиться, пусть не лучшим, но сносным образом.

Смородник выдохнул и одним глотком опрокинул в себя содержимое кружки. Мавна сунула ему в руку кусок пирога и снова отмахнулась от едкого запаха.

– За твоего… брата… – кашлянул Смородник в кулак.