Через пламя и ночь

– Он и порвался. Болотный царь – это множество несчастных душ, собравшихся вместе, переваренных, перемолотых, спаянных и разъединённых так, что уже не поймёшь, где одна заканчивается и начинается другая. Однажды они начали распадаться, и царь отделял их от себя, отпарывал по кускам. Каждый кусок становился болотником – духом, который смог выходить на поверхность. Остатки колдовства позволяли им вселяться в мелких гадов: лягушек, жаб, змей, рыб. В Туманном городе шкурки крепли, напитывались силами, взращивались настоящими пристанищами для души. А дальше ты сама знаешь. Получив первый облик, душа начинала охотиться и пить кровь – одним полумёртвым колдовством сыт не будешь. Растила новое тело – как уж умела. Некрасивое, зато способное охотиться ещё больше и лучше. У душ не осталось ни разума, ни человечности – это только отголоски прошлого колдовства, давно уже не люди. Нежицкие сущности. Так повторялось несколько раз, и с каждым разом болотники учились больше походить на людей, почти возвращали себе жизнь. Многих сжигали: ты ведь должна была уже слышать про сожжённые города упырей. Но многие и спасались: успевали покинуть своё тело и скрыться на дне болот. Сгорали лишь оболочки и отстроенные города. А строить заново всегда сложнее – и растить тело тоже.

– Потому чары нежаков сродни чарам райхи, – вспомнила Мавна. – Потому что когда-то давно чародеи своими руками породили нежаков, погубив ваши города.

– Вот видишь, как ты догадалась, – хмыкнула Царжа без веселья. – Всё так.

Мавна потрясённо замолчала. В груди было так тяжело, что даже дышалось с трудом. Ещё и духота мешала вдохнуть… Мавна медленно встала, и голову повело.

– Царжа? – Кто-то постучал в дверь и нетерпеливо открыл. В помещение просунулась кудрявая голова Лируша. Завидев Мавну, он широко улыбнулся – будто солнце увидел. – Девчонка, пошли со мной. Да не пиво пить! Тебя там ищут. Детина здоровенный, говорит, брат твой. Сколько ж их у тебя? А с ним девка – загляденье!

Он чмокнул свои пальцы, собранные в щепоть, и со смешком махнул Мавне рукой, показывая, чтоб шла за ним.

– Иди, иди, – пробормотала Царжа. – Подыши. С Лирушем нестрашно хоть куда. Я за братцем твоим послежу. Потом ещё поболтаем, если не побоишься.

Ничего не понимая, Мавна беспомощно побрела к выходу.

Глава 17 Встреча

Небо над Туманным городом не переставало переливаться от багрового до белого – бурлило, вспенивалось, сверкало вспышками и молниями. Всполох – кровавый, всполох – ослепительно-белый. Смотреть было жутко, но Агне не могла отвести взгляд.

Это продолжалось уже несколько ночей, но Туманный город давал хоть какую-то защиту – по сравнению с тем, что творилось на поверхности. Днём – передышка, а ночами всё заливал огонь, и его жар будто бы просачивался сквозь топь к самому городу, отбрасывая кровавые отблески на улицы и крыши домов.

Ей пришлось забрать отца и провести с собой под болота – царь пообещал, что отец ничего не вспомнит, когда вернётся потом домой. Хотелось бы верить, потому что отец теперь всё время сидел в одной из изб и тосковал, но царь и некоторые нежаки говорили, что новоприбывшие живые всегда поначалу так привыкают к болотам.

Оставив отца в уютном полумраке дома, Агне с удивлением обнаружила Варде – того самого упыря, которого повстречала в корчме, когда у него сожгли шкурку. Варде сидел на скамье у одного из пустых дворов и наблюдал, как на улице играют дети – нежицкие и те, которых утянули сюда живыми. Агне подошла ближе, с любопытством разглядывая его. Варде больше не был похож на помесь человека и чудовища, как в прошлую встречу, глаза из чёрных сделались бледно-зелёными, и в целом, если не знать, он с лёгкостью сошёл бы за простого деревенского парня, присевшего отдохнуть.

– Как ты сюда попал? – спросила Агне, усаживаясь рядом.

Варде вздрогнул и повернул к ней голову.

– А, дочка корчмаря. Привет.

Агне улыбнулась себе под нос. В прошлый раз он пытался убедить её, что она всё равно упырица, пусть и цепляющаяся за человеческое прошлое.

Молча приподняв край рубахи, Варде показал шкурку, которую он закрепил на тонком пояске и спрятал под одеждой. Что ж, видимо, стал предусмотрительнее. Новая шкурка показалась Агне какой-то мелкой и слишком зелёной, будто ненастоящей, но главное, чтобы самому Варде подходила.

– Где ты её взял?

– У тебя своя есть. – Варде хитро улыбнулся.

– Ой, ну и не говори. Больно надо.

Они посидели молча. Улицы были почти пусты – Туманный город стал тоскливым и заброшенным, большинство нежаков ушли на поверхность – охотиться на чародеев, окружать людские города и сеять смерть на дорогах. Агне холодела при мысли, что всё, что она любила при жизни, теперь стало опасным и жутким. Нет больше просторных дорог, по которым можно спокойно проехать до темноты. Нет беззаботных деревень, где частокола и пары крепких мужчин достаточно для защиты. Нет больше шумных торгов, куда съезжались со всех весей. Нет больше хмельных праздников у высоких костров, таких, какие разжигали на Русалий день, – и вся нечисть тогда повиновалась, давала людям передышку.