Через пропасть в два прыжка

— В Литве все есть, — многозначительно обронил он. Вашко получил неожиданный тычок кулаком в бок. Обернувшись, он увидел, как Стив шагнул в сторону, резко развернулся и будто бы растаял в проходном дворе. Ничего не понимая, он тоже хотел остановиться, но поняв, что происходит нечто неладное, постарался не выказать своего замешательства.

«А может, мне следовало идти за ним? — мучался он вопросом. — Черт, ничего не понял… Будь что будет! Иду дальше с литовцем».

— Какого рода издание вы представляете? — догнав литовца, спросил Вашко. — Я не знаю вашей прессы. Демократическое направление или консервативное?

— Странно, — с усмешкой произнес «журналист». Мне казалось, что в «Московском комсомольце» наша газета известна — мы народнофронтовцы.

— Ах, да-да… — пробормотал Вашко и, сделав вид, что завязывает ботинок, оглянулся: Стива сзади не было.

— И кем вы там работаете? — настигнув Липнявичу-са, поинтересовался Вашко.

— Ответственным секретарем.

— Это, знаете, меня всегда смущало, — довольный, что ему удачно удается поддерживать беседу на незнакомую тему, произнес Вашко. — Казуистика журналистская… Если есть ответственные, значит, остальные безответственные?

Липнявичус обернулся и обнаружил, что спутник Вашко исчез.

— А где же Сергей Иванович? — обескураженно спросил он. — Ведь вышел вместе с нами…

— Сам не пойму. Может, чего забыл у Резо?

— У Резо? Хм… Странно. Он что, раздумал идти в мастерскую?

— Может, с животом чего… — предположил Вашко. — С утра мучается, ежели между нами; так его крутит, так крутит… Наверное, вода не подходит.

Подождите меня здесь, — попросил Липнявичус. Я мигом, — и ринулся назад к дому, от которого они не отошли и на сотню шагов. — Обязательно дождитесь!

«Эк тебя разобрало… — удивился Вашко. — Но мне тебя ждать особого резона нет. Еще неизвестно, что ты за птица…»

Он собрался было спрятаться в какой-нибудь подходящий подъезд, благо было их рядом предостаточно, но в этот самый момент ему показалось, что его кто-то окликнул по имени. Он посмотрел в ту сторону: метрах в двадцати, около телефонной будки, отчаянно жестикулировал Стив: «Сюда! Сюда!»

Вашко сломя голову бросился к нему. Пробежав квартал или два, они остановились, чтобы отдышаться.

— Зачем нам этот литовец? — произнес Стив. — А вдруг Александр не стремится к этой встрече…

— Да, неудобно приводить незнакомых, — многозначительно заметил Вашко, отирая пот с лица. — Тем более, что нам не ясны его цели. «Мне тоже нужен Тягны-Рядно!» — передразнил он голос литовца. — Всем нужен…

— Пошли быстрее! Я знаю туда дорогу… Мы должны опередить этого хрена!

И они побежали. Конечно, это был не стайерский бег, особенно у Вашко, но минут через двадцать они оказались возле указанного «Гоголем» дома. Чердачные окна светились — в мастерских шла таинственная фотографическая жизнь.

Потом, когда Вашко воссоздавал события той ночи, он так и не мог понять — откуда Стив так хорошо знал город и этот дом. То ли Ларсен успел рассказать про эти мастерские, то ли когда-то давно, о чем Эпстайн не распространялся, он был в Тбилиси. Правда, вообще его осведомленность об улицах, памятниках и скверах столицы Грузии поражала. «Наверное, не в первый раз все-таки здесь…» — решил Вашко и, честно говоря, он ошибался — в первый. Другое дело — Стив когда-то давно, лет восемь назад, готовился к «мероприятию» в Тбилиси и просмотрел все справочники, фильмы, каталоги и путеводители, которые существовали в Лэнгли.

Добравшись до чердака, они постучали в дверь. Она оказалась незапертой. Проникнув в коридор, Стив набросил на всякий случай крюк на входную дверь, и эта предусмотрительность тоже не осталась незамеченной Вашко.

В коридоре никого не было. Но из одной из комнат доносились сдержанные голоса.

В центре помещения, похожего больше на зал для занятий бальными танцами — столько там было света и зеркал, — на треноге стоял здоровенный фотоаппарат. Из-под белого зонта светила сильная прожекторная лампа, заливавшая помещение ровным светом. Сгив зажмурился на секунду и вскоре мог рассмотреть мастерскую: одна стена была выкрашена красной краской, множество фотографий валялись на подоконниках, столах, просто на полу. У фотоаппарата, примерно такого, как показывают в старинных фильмах, суетился невысокий толстенький грузин в полосатых штанах и жилетке. В кресле у стены сидел заметно погрузневший с тех пор, как Стив последний раз видел его, Александр. Тягны-Рядно держал в руке наполовину пустую бутылку вина и смотрел на натуру обнаженную девушку, поставившую стройную ногу в черном чулке на фанерный куб. В руках у нее был огромный букет искусственных цветов, на голове — черный шелковый цилиндр.

— Александр! воскликнул Сгив с порога.

Все удивленно обернулись. Тягны-Рядно, похоже, не узнавал бывшего студента МГУ. Это было и неудивительно — виделись они всего два или три раза и так давно, что не мудрено забыть не только лица, но и фамилии.

— Я — Эпстайн, — без обиняков заявил Стив. — Можно вас на пару слов?

Фотокорреспондент встал с кресла и пошел навстречу Стиву.

— Вы ко мне? — удивился он.