Через пропасть в два прыжка

Вашко вынул из ниши ворох документов — там было все: и гамбургские накладные, и записки, полученные в Грузии, и письмо на армянском языке из постпредства. Отделив несколько листков, Вашко вышел из кабины и поплелся к обочине. Спичек в кармане не оказалось.

— Стив, брось коробок… — тот начал шарить по карманам.

— Есть зажигалка! — Курт ступил на подножку и готов был передать зажигалку Вашко, но что-то его остановило.

Сзади, со стороны Казаха, в облаках пыли показались машины. Их было много. Грузовики, легковушки и даже обшарпанный автобус.

Вашко принялся чиркать зажигалкой. Ветер задувал пламя, и только занялся уголок одного из листа, как их окружили плотным кольцом. Мужчина с золотыми зубами и в шарфе поверх майки ударом кулака свалил Вашко на землю. На Курта и Стива накинулся добрый десяток молодцев.

— Что они там жечь собирались? — процедил, сплевывая, старец в каракулевой папахе и запыленных сапогах.

— Вот, посмотри, муалим! — протянул ему бумаги с подожженными краями «золотозубый».

Ют погрузился в документы, но ничего, похоже, в них не понимал. Однако это не помешало ему разглядеть печати с армянским гербом — с орлами и горой Арарат.

— Шпионы! Диаспора! — процедил сквозь зубы тот, кого назвали учителем, — «муалимом». — Заблудились, сволочи… Смерть им!

И беснующаяся толпа хором принялась скандировать: «Смерть! Смерть! Смерть!»

Их свалили в одну кучу — Вашко, Стива и Курта — и с наслаждением пинали ногами. Они не видели, как взрезался и летел на шоссе тонкий бирюзово-синий тент кузова, как бриллиантово блестели в закатных лучах солнца осколки разбитых фар. Почти теряя сознание от боли, они почувствовали, как резко запахло в воздухе разлитой соляркой, которую они так берегли и экономили. Потом ощутили на себе липкую густую маслянистую жидкость — избитых, не способных к сопротивлению, их облили топливом.

— Огонь! — скомандовал «муалим».

— Стой! Стой! — заорал чей-то голос, прорывавшийся сквозь треск мотоциклетного двигателя.

Милиционер, усатый и смуглый, отчаянно мотался в седле, размахивая полосатой палкой. Подойдя к окруженным толпой, он пристально посмотрел в их заляпанные соляркой лица.

— Не армяне! — с удивлением произнес он, обращаясь к соплеменникам. — Зачем так?

— Вот, — подал ему бумаги пожилой в папахе. — Видишь, заблудились…

Милиционер с видом мудреца поскреб пальцем шею, небрежно перелистал бумаги.

— Правильно… Смерть! Но только не здесь! Не на моей территории. Не в районе поселка! Отвезите куда-нибудь… — Он ткнул палкой в сторону гор. — Вместе с машиной… Чтобы ни одна сволочь их не нашла.

— Слушаюсь, — почтительно приложил к груди руку старик. — Как скажешь, дорогой.

Облитых топливом, избитых, почти терявших сознание, их схватили за ноги и, волоча головой по земле, потащили к кузову «мерседеса». Там уже не было никаких лекарств — коробки давным-давно перетащили в автобус, где несколько женщин, ругаясь и шипя друг на друга, делили добычу.

Как он оказался в кузове, Вашко не понял — похоже, его, как и друзей, раскачали и бросили. Он больно ударился спиной о какой-то выступ и от резкого удара очнулся. Голова Курта со светлыми волосами безвольно лежала прямо на железной обивке дна. Из уголка рта стекала тонкая струйка крови. Стива видно не было. Вашко решил чуть-чуть приподнять голову и осмотреться, но тотчас под ним что-то зашевелилось и раздался протяжный вздох. Вашко, как мог, откатился вбок. Стив, лежавший под ним, пошевелился… Потом, в забытьи, произнес непонятную фразу на английском.

В кузов со стороны заднего борта заглянула физиономия «муалима». Окинув взглядом «злодеев», он остался доволен:

— Без сознания. Армянские собаки! Эй, Али… — К нему подскочил «золотозубый». — Наш дорогой Ка-зихан прав: их надо везти дальше. Лучше всего подбросить их к Карабаху, рассадить по сиденьям и тогда, поджечь. Потом все спишется на этих грязных собак… Если они иностранцы, это даже лучше. Армяне получат подарок от ООН!.

Слушаюсь, муалим! — приложил руку к груди «золотозубый».

Задний борт закрыли, машина тронулась.

ГЛАВА 48. МВД РЕСПУБЛИКИ АРМЕНИЯ. ЕРЕВАН

Нет-нет, уважаемый, могу совершенно точно заверить вас, что в Ереван в последние дни не приходила ни одна машина с помощью… Более того — даже на территорию республики не входила! — подполковник Виген Саркисян клятвенно приложил руку к груди.

Липнявичус ослабил узел галстука и замотал головой.

— Не понимаю… Куда же, в таком случае, они могли деться?

Саркисян поставил на стол два хрустальных стакана и вылил в них остатки минеральной воды из бутылки.

— Как связь с Москвой? — поинтересовался Лип-нявичус.

— Неуверенная… Когда есть, когда нет. Тбилиси тоже вставляет палки в колеса. Делают вид, что наши проблемы их не касаются.

— Давай все же попробуем!

Саркисян взял в руки трубку телефона и долго переговаривался с телефонисткой:

— Надо, милая Ирэн, очень надо… Попроси! — Он положил трубку. — Обещала в течение часа…

Липнявичус недовольно посмотрел за окно.