Через пропасть в два прыжка

— Десять лет назад. — Орловский осторожно посмотрел в сторону пристально наблюдавшего за ним гостя и тотчас отвел взгляд. — Преддипломную практику проходил в областной газете. Всего четыре месяца я пробыл в «Прикумском рабочем», да и когда это было…

— Поведение тогда было безукоризненным? Придраться ни к чему нельзя? К примеру, какие-нибудь излишества: винишко, девочки? А? Давайте поразмышляем вместе, — предложил Вашко, старательно умащивая громоздкое тело на крохотном диване, сооруженном в самом углу кухни. — Смотавшись в Аршальск и вскрыв там кое-какие чиновничьи делишки, естественно, вы сильно разозлили некоего, назовем условно… Как хотите назвать противника? — Вашко с улыбкой извлек «верблюжью» сигарету и пустил к потолку облачко дыма. — Хотите? Нет! Правильно… можно, конечно, прозаически — товарищ Икс. Но это банально… — рассуждал он вслух, и в душе Орловского начали пробираться сомнения в его искренности. — Самое любимое словцо моей внучки… Ей четыре с половиной… Хотите, карточку покажу? Нет… Ваше дело. Так вот — самое любимое словцо Аленки — «пупсик». Пусть этот некто так и называется — товарищ Пупсик. Не возражаете?

— А если их несколько?

— Не думаю. Такие дела творят без согласия. Что же сделали вы. Разозлив своим поведением товарища Пупсика, вы ему даете повод, но у него не хватает против вас компрометирующих материалов. Убрать он вас не может — а это, похоже, и есть основная задача, ведь каждому понятно, что вы не из тех, кто останавливается на полпути. В самом Аршальске вы так крутанулись вокруг наших мальчиков, что они не знали, где и как вас искать. Это лихо, ничего не скажешь. Мне понравилось. Но этот номер больше у вас не пройдет… Кстати, как фамилия этого врача? — Вашко щелкнул в воздухе пальцами. — Ну, ваш школьный товарищ. Кирилов? Запомню… Ах, Кирилов. Так вот, благодаря ему и вам мои коллеги получили четыре выговора, один строгий и один сотрудник представлен на увольнение… Это сильно! Без Москвы здесь не обошлось… Задача! А тут еще Прикумск! Все же признайтесь — с бабами не накрутили тогда? По молодости, по бодрости… А? Хотя к чему такой вопрос… Конечно, конечно… Вы и сейчас не отличаетесь отменным поведением… Кто эта Жанна? Жена, невеста?

— Какая? — решил затаиться Сергей.

— Юноша, три с половиной дня я не выпускал вас из поля зрения. — Вы мне стали самым близким человеком… Не делайте мне глазок! Да, такая у меня собачья работа, что скажешь. И нет большого секрета в том, что вчера, проехав три остановки на метро, одну на автобусе и протопав семь минут в сторону от шоссе с пломбиром в руках, вы поднялись на четвертый этаж дома с синими балконами и провели там всю ночь… А в это время я мерз в машине. А в почтовом ящике квартиры, в который вы изволили почивать, лежало письмишко, адресованное некой Жанне. Лихо? Конечно, это ваше дело, с кем спать, но учтите, прокол может быть и с этой стороны. Аморалка всегда плохо выглядит. Кстати, в редакции у вас, как мне показалось, немало завистников. Это тоже важно. Уж больно хорошо пишете, вот и рождаете недругов… Похуже чуток не можете? Как все… Средненько… Нет, обязательно вывеситься на доске лучших материалов и отхватить командировочку в края обетованные. Я имею в виду всякие там Сочи, Сухуми… Кто не хочет позагорать за государственный счет… Смотрите, подставят подножку… У вас сейчас не должно быть ни одного шага в сторону, — он добродушно засмеялся.

— Что же мне делать?

— Дать совет? Это можно… — Он начал шарить по карманам пиджака, обширных брюк и выкладывать на стол всякие мелочи. — Куда же она запропастилась? Ага, — радостно воскликнул Вашко, — вот она! — Он держал в руках отвертку. Развинтив ручку, он достал стержень с широким лезвием и закрепил его на месте только что снятого. — Давайте отремонтируем свет в прихожей! Это же непорядок! А потом я провожу вас в аэропорт, как это сделал бы ваш друг, если, конечно, не будете возражать…

— Могу я задать вам один вопрос? — спросил Сергей.

— Отчего нельзя… Валяйте!

— Почему вы, Иофис Петрович, решили мне открыться? Оперативник, подполковник милиции и вдруг, нарушив присягу, вошли в контакт с поднадзорным… Я правильно себя называю?

— Какой вы к черту поднадзорный. Еще, слава богу, не в тюрьме, — на лице Вашко расплылась широкая улыбка. — Вы ошибаетесь по двум позициям: первое — нарушение присяги, второе — вошел в контакт. Будьте уверены, с присягой все в норме, от аз до ять. Что же касается контакта, то он может быть предусмотрен по плану разработки. Что, если я должен ненавязчиво втереться к вам в доверие. Допускаете? Разве не получилось? Мы уже с вами почти приятели. Разве, что не выпили на брудершафт…

— Это единственная и истинная причина? — взгляд Орловского сочился подозрительностью.

— Нет, конечно. Но об этом вам пока еще рано знать. Придет время, узнаете. Вещи собраны? Вперед!