Через пропасть в два прыжка

— В редакции по-прежнему считают, что Орловский сидит дома и тунеядствует. Про «Свенска дагбладет» они уже знают — кажется, у редактора «Пламени» из-за этого начинаются неприятности: уже сидит кто-то из «большого дома». Затребовали, насколько я понял, ксерокопии его статей. Чего уж они хотят узнать из них — не скажу. Суматоха порядочная. Кто-то в коридоре из его бывших коллег сказал примерно следующее: «Опубликовали и ничего — мир не обрушился». Ходят слухи, что руководству не удержаться. При мне несколько раз ответсекретарь пытался дозвониться Орловскому домой. Послали курьера.

— Да… Этого я как-то не учел, — поморщился Вашко. — Статьи я успел просмотреть — тютелька в тютельку, как в черновиках было. А вот это для тебя внове, — он протянул Лапочкину газетный лист.

— Я же по-ихнему не в дугу.

— Это сегодняшняя «Комсомолка». На четвертой странице. Я что-то не помню этого по сводкам. Ты помнишь?

— Нападение на журналиста, — прочитал Лапочкин заголовок. — Знаю! Полторы недели тому назад. По Севастопольскому району. И еще… — он наморщил лоб. — Подобное месяц назад проходило по союзной сводке. Кажется, в Сызрани. Там со смертельным исходом.

— Ну-ка обернись быстренько, едут?

— Как привязанные.

— Так что там в Сызрани, говоришь?

— После серии критических выступлений начались угрозы. Парень этот, который журналист, не успокоился. Поздно вечером его кто-то из знакомых вызвал на улицу — дома, кажется, то ли жена с отцом сидела, то ли невеста с кем-то еще… Не помню. Но парня ударили чем-то тяжелым по голове и привет родителям!

— Раскрыли?

— Не знаю.

— Поинтересуйся, доложишь.

— Есть.

— А по Севастопольскому?

— Ребята говорили, что все в норме.

— Полюбопытствуй. Случай, как будто, похож на наш. Впрочем, кто его знает. Посмотри осторожненько еще разок — без изменений?

— По-прежнему.

— Как только у них бензин не кончится. Это ж у Киселевских машин по два бака стоит — неужели Леон темнит.

— В Афганистане только один журналист погиб — из «Известий», — продолжал Лапочкин. — Рискованная, выходит, профессия-то. А я думал, журналистика — это так, шаляй-валяй.

— Рискованная, говоришь? Это только сейчас — раньше, сколько себя помню, ни одного случая не было. Правду говорить — не водку в гостях пить. Раньше ведь как было: приехал репортажик писать или очерк, а тебя в спецгостиницу, в баньку, винцо в холодильнике и всякое такое. А теперь, вона как… Выходит, и они чего-то нынче весить стали. А?

— Похоже, Иосиф Петрович!

— То-то и оно. Чего этим надо? — Вашко обернулся. «Волга» шла метрах в ста-ста пятидесяти. — Давай, знаешь, что сделаем. Вася, сколько горючки?

— Километров на сто, — пробасил невозмутимый Василий.

— Хорошо, я выскакиваю у Управления, а ты покрутись еще с полчасика. Лады? Понимаешь, в машине должен быть пассажир — за пустой они мотаться не будут.

Машина притормозила. Вашко степенно вышел и, не оборачиваясь, поднялся по ступеням, держа под мышкой ворох статей. Василий тотчас рванул с места и, свернув в переулок, погнал в сторону центра. Серая «Волга» на миг притормозила у обочины, чихнула выхлопной трубой и, демонстративно дав задний ход, свернула совсем в другую сторону. Через минуту из-за угла соседнего дома появился ее радиатор, машина замерла на месте.

Вашко, стоило ему войти в подъезд, подошел к задрапированному белым полотном окну и отодвинул штору в сторону. Посмотрев на стоящую у обочины машину, он хмыкнул и поднялся к себе в кабинет. Минут через двадцать появился Лапочкин — он вошел немного расстроенный, с раскрасневшимся от бега по лестницам лицом, в распахнутой куртке.

— Что, сынок, не стали кататься за тобой?

— Ага… — Лапочкин вытер ладонью со лба пот.

— Уже кое-какая информация. Раздевайся, садись! Давай-ка почитаем, чего он тут накропал — глядишь, и построим какую версию.

За годы работы в редакции «Пламени» Орловский был в командировках тридцать два раза. На первый взгляд, география его поездок ни в какую систему не укладывалась. Вроде бы ездил он по всей стране. И все же система была. Пока Орловский был зелен и молод, его гоняли по периферии: Чукотка, Сахалин, Кушка, Красноводск, Ямал… Но постепенно в его маршруты вошли города центральной полосы, курортные зоны — Сочи, Симферополь, Батуми, а потом и столицы союзных республик — значит, вошел в доверие и находился на хорошем счету. Чем все это кончилось, Вашко уже знал — Аршальском и Прикумском.

Статьи Орловского, разложенные по годам, занимали весь стол Вашко. Время от времени Иосиф Петрович брал очередную из них, долго шелестел страницами и, дочитав до конца, откладывал в сторону. То же самое делал и Евгений, развалившийся в кресле у окна. Делали они это молча и сосредоточенно, изредка обменивались краткими замечаниями.