Через реку забвения

— Что? А… нет, у меня случилось другое. Я в один день потерял команду, в которой играл.

Тереза ахнула.

— Своих коллег?

Брюс печально кивнул.

— У меня ведь не всегда была студия, и я не всегда был продюсером. Карьеру я начал в качестве гитариста.

— Что же случилось с твоей командой?

— Самолет, в котором летели ребята, разбился по пути в Эссекс.

Тереза сморщила лоб.

— Постой, кажется, я слыхала про это несчастье… или читала что-то такое… еще в Эдинбурге.

— Вполне может быть. О той трагедии писали все газеты. Наверняка какая-нибудь попалась тебе на глаза.

— Скорее всего, так и произошло, — задумчиво произнесла Тереза. — Только тогда я была настолько поглощена своей любовью, что вскоре забыла про эту историю. — Вдруг она умолкла и испуганно посмотрела на Брюса. — Погоди, это что же получается? Ведь ты тоже мог… погибнуть?

Взглянув в ее глаза, Брюс увидел в них смятение. По-видимому, мысль о его возможной гибели поразила Терезу до глубины души. Разумеется, подобное отношение не могло не тронуть Брюса.

— Нет-нет! — поспешно произнес он. — Это было невозможно с самого начала просто потому, что я не летел в том злополучном самолете.

С губ Терезы слетел вздох облегчения, услыхав который Брюс не удержался от улыбки: ведь она видит его сейчас перед собой, но реагирует так, будто события прошлого еще нельзя считать свершившимся фактом.

— Какое счастье! — с чувством произнесла Тереза. — Иначе… даже трудно представить, что бы было. И чего бы не было, — добавила она после секундной паузы.

Несколько долгих мгновений Брюс смотрел на нее, его глаза искрились. Ему стало ясно, что он небезразличен ей. Пусть пока как коллега по бизнесу или друг — хорошо уже то, что Тереза вообще питает к нему теплые чувства. А там, глядишь, они перерастут в нечто большее.

В эту минуту Брюс, кажется, понял, что означает выражение «душа поет». Пожалуй, его нынешнее состояние лучше всего можно было описать именно этими словами.

— Теперь ты понимаешь, к чему я пытаюсь свести весь наш разговор? — произнес он с плохо скрытой радостью. — Если бы некоторые обстоятельства твоей или моей жизни сложились как-нибудь иначе, мы бы не коротали этот вечер, сидя за твоим кухонным столом. Повернись ситуация по-иному — и ты наверняка осталась бы в Эдинбурге. А я, если бы парни из моей команды были живы, продолжал бы играть с ними. И не открыл бы собственной студии, и ты не появилась бы в ней в один прекрасный день, и…

— И мы не стали бы партнерами, а ко мне не пришла бы известность, потому что я продолжала бы петь наивные песенки в стиле диско, — подхватила Тереза.

И я не влюбился бы в тебя, безмолвно добавил Брюс, любуясь ее оживившимся лицом.

— Наверное, так и было бы, — произнес он вслух. — Вот и выходит, что сетовать на неудачи — это по крайней мере неконструктивно.

— Да-а, — протянула Тереза. — Интересная история. Ты заставил меня взглянуть на вещи совершенно по-иному. Можно сказать, глаза открыл. Только вот какой вопрос у меня возникает в связи со всем вышесказанным: правило «что ни делается, все к лучшему» действует всегда или выборочно?

— Всегда, — убежденно кивнул Брюс. — Не знаю, как это происходит, однако рано или поздно человек вдруг осознает, что какие-то события, которым он поначалу даже не придал значения, стали основой для чего-то очень хорошего.

— Ты в самом деле так думаешь? — В тоне Терезы еще ощущались остатки сомнения.

Брюс посмотрел на нее, и в его глазах вдруг заплясали чертики.

— Конечно. И даже могу прямо сейчас доказать верность этого закона.

— Правда?

Он пожал плечами.

— Нет ничего проще. Возьмем свежий пример из событий нынешнего вечера. Как ты помнишь, я хлебнул горячего чая и обжег себе рот.

— Бедняжка, — улыбнулась Тереза. — Тебе все еще больно?

Брюс поморщился.

— Так, щиплет немножко… Речь сейчас не об этом. Итак, со мной произошло несчастье… на первый взгляд.

Тереза внимательно слушала.

— А на второй? — лукаво спросила она.

— Видишь ли, если бы этого не случилось, ты лишилась бы одного весьма приятного для тебя преимущества.

— В самом деле? Что-то я пока не соображу, на что ты намекаешь.

— Сейчас поймешь. Следствием моего ожога стало то, что я лишился возможности есть. — Он ухмыльнулся. — Надеюсь, временно.

— И что здесь хорошего?

— О, кое-что есть! Но касается это не меня, а тебя.

Тереза изумленно вскинула бровь.

— Меня? Каким образом?

— Ты ведь любишь слойки?

— Очень, — кивнула она, все еще недоумевая.

— Тогда радуйся: тебе представился шанс насладиться еще одной! — торжественно произнес Брюс. С этими словами он отодвинул чашку, стоявшую перед его десертной тарелкой, на которой, аппетитно поблескивая запекшимся в духовке джемом и белея крупинками сахара, покоилась нетронутая слойка.

Тереза так и прикипела к ней взглядом.

— Ну, теперь удостоверилась? Как я и говорил, что ни делается, все к лучшему.

Вероятно, за время беседы Тереза успела забыть, что Брюс не смог доесть своего десерта.

И уж наверняка не задумывалась над тем, что слойка может быть предложена ей. Но сейчас перспектива некоего дополнительного наслаждения словно затмила для нее все остальное.