Через семь гробов

  Сколько прошло времени до появления русских кораблей, Корнев так и не определил. Зато присутствие среди них ставших уже почти что родными авианосцев 'Нестеров' и 'Кожедуб' его откровенно обрадовало. Потому что прибыли они, как понимал поручик, за ними. Что именно за ними, а не привезли подкрепление, красноречиво свидетельствовали четыре линейных авианосца, надо полагать, загруженные флотскими истребителями и штурмовиками. Ну а то, что кроме авианосцев прибыли аж четыре крейсера, восемь эсминцев и шесть фрегатов, предвещало скорый конец эскадре противника. Хотя, насколько мог понять Корнев, после этого самого конца высадка на планету не предусматривалась - ничего похожего на десантные корабли он не увидел. Ну и ладно, начальству виднее. Хотя, честно говоря, причин отказа от высадки поручик Корнев не понимал и утешался тем только, что их понимают генералы и адмиралы.

  Понятное дело, что после возвращения на Наджаф все эти вопросы забылись сами собой, причем очень быстро - других забот хватило, даже передохнуть не получилось как следует. Приходилось то перехватывать транспорты, пытавшиеся перемещаться между Муллафаром и Найюбом, то проводить штурмовку объектов, которым посчастливилось уцелеть после массированных бомбардировок, то взаимодействовать с кораблями. В общем, занимались всем тем же, что и до рейда на Гейю, только вот, насколько чувствовал Корнев, как-то более плотно, что ли. Похоже было на то, что командование наконец определилось с какими-то своими неизвестными простым пилотам соображениями и неуклонно ведет дело к решительному наступлению.

  За всеми этими делами Корнев как-то не обратил внимания на то, что десантников на Наджафе поубавилось. Зато не пропустил их возвращение. Интересовавший поручика, да и не его одного, вопрос о том, где они побывали, нашел свой ответ быстро. В 'Сборнике', как неофициально именовался ангар, используемый в качестве офицерского собрания для размещенных в этой проклятой долине частей всех родов войск, Корнев разговорился за кружкой легкого пива со штабс-капитаном из десантного батальона, стоявшего как раз рядом с аэродромом восьмого истребительного полка. Этот самый штабс-капитан с многообещающей фамилией Злобин возвратился со своим штурмовым десантным полком с Гейи и рассказывал такое...

  - Вот я тебе, Роман, так скажу. В армии не первый год, и не в первом деле, всякого насмотрелся... Но такого еще не видел. Нет, я понимаю, конечно, извращенцы, что их жалеть-то, а все равно... Понимаешь, когда в бою человека на куски разрывает, ну или там живот разворотит, это... Ну как-то нормально, что ли. Хотя что я говорю - какое, на хрен, нормально?! Ну, скажу так: в обычную картину потерь укладывается. Да. А вот когда человека берут и просто режут на куски... Ну или там живот ему вспорют, кишки вынут и на шею намотают... Вот это, я тебе скажу, страшно по-настоящему. Я вот, чего там, сам ножом столько раз работал... И с проворотом, и по горлу там, или еще как. Но это в бою или в разведке. Враг, он и есть враг, вот и уничтожаешь его любым оптимальным в данном случае способом. Ножом так ножом, огнем так огнем, если без шума надо, то и просто шею свернуть можно. Это не так трудно, кстати, если уметь. Хочешь, научу? - Злобин несколькими экономными движениями рук показал, как надо сворачивать шею. Впрочем, вопрос был, похоже, риторическим, просто штабс-капитану надо было выговориться. Да и пивом, кажется, он нагружался уже поверх чего-то покрепче.

  - Ну вот, - продолжал десантник. - Я о чем? А, извращенцы... Скоты они гнойные, это точно. Знаешь, я охренел, сколько на этой чертовой Гейе детей. Детей, понимаешь?! И там из них таких же ублюдков растили, как сами! Нет, я еще хочу узнать, кто туда детей завозит... И кто это разрешил. Очень хочу... В глазенки им всем по очереди внимательно так посмотреть, а потом... Ну ты меня понял. - На несколько секунд штабс-капитан замолчал. Потом встряхнул головой и продолжил:

  - Короче, расстрелять их всех надо было к чертовой матери, педиков этих. Расстрелять или разбомбить. Вот ты бы и разбомбил, да, поручик? - кажется, Злобин забыл, как зовут его собеседника. - Но на хрена же так измываться-то? Ну педик он, ну не совсем человек, но живой же! Нельзя так с живыми людьми! Понимаешь, нельзя! - для верности десантник помахал перед носом Корнева указательным пальцем.

  За столик к летчику и десантнику подсел отец Афанасий, настоятель походной церкви. Как и почти все на наджафских базах, священник носил стандартную армейскую 'песчанку' (1) и высокие ботинки, дополнив свой облик позолоченным крестом на груди и черной скуфьей. (2)

  (1) 'Песчанка' - жаргонное название специализированного армейского камуфляжного обмундирования для безлесной местности с жарким климатом.