Через сердце

И эта простая, грубоватая ласка сразу привела ее в себя. «Не знаешь разве меня: я Валидуб, что мне сделается?..» Вероятно, это и еще многое другое прозвучало в его коротком вопросе. Как смущенно вскинула она еще не просохшие ресницы! Как выпрямилась, как просияла, как благодарно улыбнулась ему!.. И показалась нам высокой и плечистой, под стать своему красавцу мужу.

А он перевязал шарфиком ручки чемоданов и легко взвалил на плечо. Вытянул левую руку:

— Давай сюда Петьку!

Бережно прижал спящего сынишку к груди и двинулся к проходу.

Он остановился около сержанта. Тот сидел спиной к нему и с увлечением объяснял пенсионеру, как найти какую-то улицу.

Валидуб постоял, прислушался, потом свободной рукой стиснул локоть сержанта:

— Извиняй, браток! Верно, перебрал я… лишку принял. Извиняй!

Сержант как будто был уверен, что все случится именно так. Он не вскочил, не удивился, не покраснел, даже, кажется, не обрадовался. Обернувшись, сказал просто:

— Ладно, бывает. Езжай… Счастливо.

И продолжал прерванный разговор.

Мы все поднялись на палубу. Город искрился перед нами огромной россыпью огней. Казалось, ночной ветер задувал их, а они упрямо перемигивались и возникали снова. На лицо упали холодные капли. То ли накрапывал дождь, то ли брызги доносило с волновавшейся реки.

Юркий наш катер огибал буксирные караваны темных барж, проскакивал под высоко нависшей кормой стоящих на рейде лесовозов. И повернул к ярко освещенной пристани.

В этот поздний час пристань была безлюдной. Ветер раскачивал фонарь, и светлый широкий круг двигался по пустынному помосту. Одинокая девичья фигурка стояла в этом зыбком круге света, и ветер распахивал полы ее клеенчатого плащика.

Супруги-пенсионеры ее узнали.

— Леноцка, Леноцка! — восклицала старушка.

Умиленными глазами смотрели старички на зябкую фигурку своей Леночки.

Рядом с ними стоял сержант. Он тоже не сводил глаз с девушки в клеенчатом плаще, стоявшей на краю помоста. Девушка уже разглядела своих стариков на катере и радостно махала им рукой. А ветер с реки, трепавший плащик, делал ее похожей на какой-то античный слепок… Крылатая, вот-вот полетит!

Хмуро сдвинув брови, сержант смотрел на девушку. Пристань быстро придвигалась к борту катера. Уже хорошо было видно улыбающееся личико Леночки с выбившимися из-под капюшона кудряшками.

Через полчаса эти милые старики пенсионеры сядут за стол и, согреваясь чайком, будут рассказывать ей о пережитых на катере волнениях. Неторопливо и обстоятельно поведет рассказ старичок с бачками, а старушка станет поддакивать ему на своем стрекочущем диалекте: «узасно, узасно…»

Конечно, не забудут и его, сержанта. А что скажут? Героем выставят или размазней и трусом? Похвалят или станут жалеть?..

Ах, Леночка, Леночка! Должна же ты понять…

Сержант вздрогнул, почувствовав крепкий толчок.

— Ну как? — с улыбкой оглядывал его подошедший солдат.

— Что — как?

— Помирился с Валидубом?

— Ага… помирился. А что за возня была у вас там на палубе?

— Разогревались… борьбу устроили. Валидуб-то закочевряжился было, опять за свое: десятками, мол, побрасывал!.. Ребята и вышли: «Давай попробуем!» Ну, в четвертом туре свалили все-таки, прижали на обе лопатки. Здоров, дьявол, хоть и пьяный!.. А потом взяли его в работу. Я говорю: «Давай отчитывайся, как это ты руку поднял, подумай, на кого? — на своего советского солдата?..» В общем, договорились по-хорошему. Признал ошибку. Ничего мужик, когда отрезвел-то!..

Это был короткий доклад на ходу, но мы все его слышали. И, признаться, нам стало стыдно за пережитые страхи. Все оказалось не так, все объяснилось по-другому. Проще и лучше, чем мы думали.

На пристани солдат уже ожидали два крытых грузовика. Появился офицер, скомандовал садиться. Шоферы завели моторы. Солдаты один за другим исчезали в темноте под брезентовыми крышами грузовиков.

В светлом качающемся круге под фонарем остался человек в ватнике да семья Валидуба. Женщина сидела на чемоданах, закутав концами шали спавших детей.

Начинался дождь. Редкие капли косо сеялись на свету, под крышкой фонаря.

— Все сели? — спросил сержант.

— Все! — откликнулись голоса из-под брезента.

— Валидуба забыли, — крикнул кто-то.

И дружно подхватили:

— Взять Валидуба! Садись, Валидуб, подвезем!

Десятки рук протянулись с грузовика. Подхватили чемоданы, бережно приняли мальчугашек, подсадили женщину. Последним перевалился через борт фургона долговязый Валидуб.

И тут к грузовику подошел человек в ватнике.

— А меня не возьмете, ребята?

— Куда вам надо? — спросил сержант.

— До базарной площади.

— Э, нет! Нам туда не по пути.

Сержант уже держался за дверцу шоферской кабины, но остановился на минуту. Оглядев быстрым взглядом с ног до головы человека в ватнике, он сказал:

— Вот что, мил человек! Забыл я тебе объяснить давеча, почему у нас не засвистели пряжки. Имей в виду следующее: в нашем взводе все комсомольцы. Ежели будешь кому-нибудь рассказывать про сегодняшний случай, подумай над этим. До свиданья!..

Сержант уселся рядом с шофером и резко захлопнул дверцу. Одна за другой машины покатили к воротам.